все остановилось. Сюда не проникали звуки – нельзя было сказать, что снаружи есть кто-то живой. Фейери, который похитил ее, растворился бледно-сиреневым туманом; когда туман развеялся, Эмма снова открыла дверь и принялась тихонько простукивать стену, что пряталась за ней.

Ничего. Никакого намека на скрытый выход.

– Племянница? – прошептала Эмма, привалившись спиной к этой стене и чувствуя, как все качается и куда-то плывет. – Я действительно дочь Галхаада?

В комнате было зеркало – изяществу туалетного столика позавидовала бы королева. Эмма почти без чувств опустилась на мягкий пуфик и принялась рассматривать себя в отражении.

Обычная человеческая девушка. В ней не было ничего особенного, ничего, что говорило бы о каком-то родстве с фейери. Эмма ощупала уши – простые человеческие уши, не заостренные. Она вспомнила уши Тавиэля, их обрезали, изгоняя его в мир людей.

– Уши, как уши, – выдохнула Эмма. – Как я могу быть его дочерью?

И почти сразу же пришел вопрос: почему его все-таки убили?

Эмма тщательно обыскала комнату, но не нашла ничего, что помогло бы ей выбраться на свободу. К комнате прилегала ванная с бассейном: когда Эмма заглянула туда, все озарило нежно-сиреневым свечением, и по воде поплыли пушистые облака пены, приглашая поплавать.

Вздохнув, Эмма ушла, и свечение померкло. Опустившись на кровать, она долго смотрела, как по потолку плывут звезды: возможно, когда приблизится рассвет, звезды сменит солнцем.

Должен же быть отсюда хоть какой-то выход!

– Ты бы хоть книгу сюда принес… дядюшка, – язвительно проговорила Эмма. Интересно, чем сейчас занимается ее похититель? Какие делишки обстряпывает?

Над кроватью закружились тонкие струйки дыма и через несколько мгновений сложились в книгу. Помедлив, Эмма взяла ее и разочарованно вздохнула: книга была на языке фейери. Причудливые завитки букв были похожи на прихотливый узор; Эмма перевернула несколько страниц и увидела изумительное изображение Дикой Охоты.

Фейери были изображены торжествующими прекрасными рыцарями. Люди, которые падали наземь и вскидывали руки, тщетно пытясь закрыться от копыт их коней, казались уродливыми и ничтожными, похожими на дикарей в шкурах. «Да, – подумала Эмма, – все правильно. Именно так они к нам и относятся. Как только Галхаад сподобился стать моим отцом?»

Ответа предсказуемо не было. Эмма перевернула несколько страниц и увидела еще один рисунок. Дикая Охота скакала дальше, она уже уходила, сливаясь с грозой на горизонте, но один из всадников остановил своего коня возле изгороди у маленького человеческого дома. Девушка, застывшая на пороге, испуганно выбросила вперед руку, словно хотела сказать: тебе сюда нет хода! Я на своей земле, я дома! Ты не посмеешь прикоснуться ко мне!

Фейери смотрел на нее с искренним интересом. Эмма готова была поклясться, что он не испытывает к этой девушке того презрения, с которым его сородичи обычно взирали на людей. Она понравилась ему – Эмма это точно знала.

Возможно, вся книга была посвящена этому фейери и этой девушке.

На новом рисунке девушка работала на огороде: среди капустных кочанов она казалась принцессой среди слуг. Фейери по-прежнему стоял за изгородью – протягивал девушке ветку рябины, но она хмурилась и не смотрела в его сторону.

Чего он хотел? Выманить жертву, увести в лес, уничтожить?

Эмма задумчиво провела пальцами по незнакомым буквам. Подняла голову – потолок над ней по-прежнему был покрыт звездами, без следа рассвета.

«Господи, помоги мне», – подумала Эмма и принялась искать другие рисунки.

Вот девушка шла откуда-то с корзиной – возможно, отправилась в лавку за покупками, никто не пойдет в лес в таких тонких туфельках. И фейери был тут как тут – схватил ее за плащ, потянул к себе. По его лицу было видно, что он не собирается делать чего-то дурного, просто хочет привлечь внимание девушки. Хотя кто там разберет этих фейери, что у них на душе?

«Упрямится, – подумала Эмма, вспомнив свой неудачный роман и тот омут боли, в который она упала потом. – Что ж, правильно делает».

А вот и другой рисунок: девушка удивленно замерла на крыльце своего дома, глядя, как фейери опустился на колени, протягивая ей руку с кольцом. Эмма глазам своим не верила: неужели фейери решился взять в жены человеческую девушку? Она вспомнила старые сказки о том, как фейери боялись входить в людские храмы – святые стены причиняли им боль. Неужели он и правда готов пойти в церковь со своей возлюбленной?

Эмма не сомневалась в том, что фейери полюбил человеческую девушку. Рисунки были настолько живыми, что она словно бы оказалась там, среди зелени, света и воздуха, почувствовала запах травы и цветов, услышала птичьи голоса и негромкое:

– Haa aethn thabeth… Знаешь, что это означает?

– Откуда бы? – девушка старалась держаться строго и сдержанно, но было ясно, что фейери заинтересовал ее настолько, что она почти увлечена им.

– Это значит, что я полюбил тебя. Hithn maalan ame, всей своей душой.

– Твои сородичи тебя изгонят, – в голосе девушки звенела тревога. – Если не убьют…

– Неважно! Мой дом там, где ты, мое сердце там, где ты…

И они вошли вместе в церковь – Эмма так погрузилась в книгу, что сама не заметила, как пальцы перевернули очередную страницу. Человеческая девушка стала женой фейери, и людские клятвы верности звучали, сплетаясь со словами на языке владык земли. Эмме почему-то сделалось очень легко и спокойно. Она смотрела, как фейери надевает кольцо на палец своей избранницы, и ей хотелось взлететь.

Опомнившись, Эмма провела ладонями по щекам. Что сейчас снаружи, день или ночь? Сколько времени она провела над этой книгой? А вдруг это рассказ о ее родителях? Правда, девушка на рисунках была совсем не похожа на мать Эммы – та была брюнеткой и жила в городе, а не в сельском доме.

Больше рисунков в книге не было. Эмма пролистала ее до конца и подумала, что история влюбленного фейери и человеческой девушки закончилась, как и полагается в сказках: свадьбой.

Что было с ними потом? Где они теперь?

Эмма отложила книгу на прикроватный столик, нырнула под одеяло и, свернувшись калачиком, подумала о том, вспоминает ли о ней Коннор. Кажется, она видела его бегущим в сад, когда конь фейери уносил ее под облака.

Он, должно быть, считает ее мертвой. Эмме не хотелось думать о том, будет ли Коннор оплакивать ее смерть.

Она боялась ответа.

Глава 7

– Да не толкайте вы меня! Имейте же совесть, шеф! Я все-таки ранен!