— Вы заботились о своем ученике, — отметила я.

— Я бы не сказал, что мною двигала забота, — признался профессор. — Просто я в какой-то мере взял на себя ответственность за этого… непутевого юношу.

— Непутевого? — переспросил Белянский.

— Да, я видел его именно таким, — кивнул Каранский и прищурился, глядя куда-то в пространство. — Из всех, кто приходил ко мне, он был самым молодым и самым не приспособленным к жизни. У него даже не было постоянного источника доходов, но Димитрий женился и завел ребенка. Довольно беспечный поступок. Тем более что сам он рано потерял родителей и не мог рассчитывать на их поддержку, а родители его жены отказались помогать молодым людям, когда те вступили в брак без их согласия.

— Ясно. Что было дальше?

— Я долгое время простоял у двери в квартиру Раскелей, пока не встретил их соседа, заявившего, что как минимум жены Димитрия с ребенком нет в городе, — ответил профессор. — Тогда я решил, что Раскель тоже уехал с ними, просто по своей обычной забывчивости не стал меня предупреждать. Но через несколько дней мне позвонила сама Марианна… У нее откуда-то был мой номер. Тут-то и выяснилось, что она уехала одна. Димитрий отправил ее отдыхать, заявил, что оплатил две недели в санатории в Черноводье, но на деле выяснилось, что номер в гостинице был оплачен лишь на неделю. Совершенно неприятная ситуация. — Профессор поморщился, как любой интеллигентный и воспитанный человек, которому не свойственно обременять окружающих своими проблемами. — Мне пришлось вновь отправиться домой к Раскелю в надежде его разыскать.

— И что же было дальше? — с увлеченным видом спросила я.

— Мне вновь никто не ответил, — вздохнул профессор. — А соседи подтвердили, что не видели Димитрия со дня моего последнего визита. Тогда-то я и вызвал жандармов. Честно признаться, я думал, что молодой человек просто серьезно заболел и не в силах открыть дверь. Кто же знал, что его найдут мертвым.

— Вы видели тело, в документах записано, что вы опознали Раскеля, — напомнил Белянский.

— Да, жандармы позвали меня и, кажется, кого-то из соседей, — повздыхал Каранский. — Все выглядело так ужасно. У них была… — Он помялся. — У них была не самая уютная квартира, но я все равно заметил, что там был не обычный беспорядок, но будто кто-то что-то искал.

— Да, это как раз было отмечено в описных листах, которые у нас есть, — кивнул старший следователь.

— Но больше, увы, сказать мне нечего, — развел руками профессор. — Следователь, что вел это дело, несколько раз со мной связывался, но никогда не рассказывал подробностей расследования. Мой старый друг и учитель умер буквально через месяц после всех этих событий. Мы ничего ему не рассказывали. Договорились не беспокоить пожилого человека. Эта смерть как-то развела всех. Мои ученики еще несколько раз заходили, но прежней доверительности не осталось. Расследование привело к тому, что у каждого в голове появились мысли, высказывать которые без доказательств казалось не слишком правильным. Не прошло и трех месяцев, как моими единственными собеседниками по вечерам остались книги и новые идеи.

— А жена Раскеля? Вы с ней виделись? — спросил Белянский.

— А как же! — спохватился Каранский. — Когда стало известно, что Димитрия убили, я взял на себя все расходы бедняжки Марианны. Я оплатил ее долги в санатории и помог с похоронами. Даже выделил денег на жизнь, потому как она не могла сама себя обеспечивать с маленьким ребенком на руках.

— Вы помните, как звали сына Раскеля?

— Василь, — тут же отозвался профессор. — Кажется, его звали Василем.

— Вы поддерживали с ними связь?

— К сожалению, нет, — покачал головой Каранский. — Я посоветовал Марианне продать квартиру и переехать. Пусть это было очень неказистое жилье, но это было жилье в столице. На эти деньги она могла купить более просторную квартиру в каком-нибудь маленьком городке. Марианна воспользовалась моим советом, и с тех пор я потерял с ней связь.

— Бонс! — строго произнес Марьян, выходя из портала посреди своей приемной.

— Да, шеф, — уже привычным, очень деловым тоном откликнулась помощница.

Этот тон так удивил Белянского, что тот запнулся и недоверчиво оглянулся. Еще несколько минут назад девица выглядела завороженной улыбчивой фарфоровой куклой, разливавшей чай и смотревшей в рот импозантному Тадеушу Каранскому. Марьян сдерживался до возвращения, собираясь отчитать Эллу Бонс уже в офисе, но сейчас перед ним вновь стояла та самая особа, что явилась к нему в кабинет каких-то несколько дней назад и выглядела непрошибаемо профессиональной.

— Э… — замялся Марьян, заготовленная фраза застряла у него в горле. — Так… — Он нахмурился, отвернулся на миг и прокашлялся. — Дайте мне просмотреть ваши записи.

Девушка послушно протянула ему блокнот.

— Чай чаем, но неплохо было бы перекусить. Так что… — Белянский вытащил портмоне и отсчитал несколько купюр. — Принесите мне обед из какого-нибудь местного ресторанчика. Они нас знают, поэтому все упакуют и после примут посуду.

— Хорошо, шеф, — кивнула Элла, принимая и пересчитывая деньги. — Это на все ближайшие расходы?

— Да, чтобы не обсуждать вопрос ежедневно, — отмахнулся Марьян и прошел в кабинет. — Скажете, когда деньги закончатся.

— Да, шеф.

— Дальше… — Марьян сел за свой стол и осмотрел груды папок, а после по очереди выдвинул ящики. — Вы знаете внутренние номера управления?

— Конечно, — с легкой снисходительной улыбкой подтвердила девица. — Они перечислены на латунной табличке рядом с аппаратом.

— Тогда, когда выполните поручение и сами пообедаете, свяжитесь со справочным отделом и уточните, где сейчас проживают все остальные люди, которых касается это старое дело. Трое из них мертвы. Я хочу знать, где те двое, которых назвал Каранский. Вы запомнили имена?

— Да, шеф, — не моргнув глазом ответила Бонс.

— Еще узнайте хоть что-нибудь о жене Раскеля и его сыне. Ну и про остальных, кого опрашивали по делу… Я хочу знать о всех учениках и соседях Раскеля. Если кто-то не живет сейчас в столице, можете съездить в Королевское адресное бюро, где уж точно будут все сведения о любом жителе королевства. Это ваше задание на весь остаток дня.

— Хорошо, шеф, — ответила Бонс, улыбаясь уже знакомой улыбкой.

— Фекла, можно к тебе? — спросила я, заглядывая в вотчину хозяйственницы.

Сейчас мне полагалось не по чужим кабинетам расхаживать, а нестись к Белянскому, зажав в трясущейся руке добытые сведения, но аромат сдобы сбивал с ног еще на лестнице, а под дверью так аппетитно пахло вишней, что я в каком-то сомнамбулическом состоянии постучала в дверь.

— Ой, проходи, конечно! — всплеснула руками хозяйственница. — Проходи. Присоединяйся.

— А не помешаю? — спросила я, обнаружив в кабинете не только его хозяйку, но и крохотную сухонькую женщину неопределенного возраста в огромных очках, делавших ее похожей на муху. Бледно-зеленое платье и вязаный кардиган с белыми тряпичными розочками по вороту лишь усиливали сходство.