– Они путешествуют по миру на корабле, – ответил он после недолгого колебания. – Я довольно давно их не видел.

Я обменялась взглядами со Скай. Видимо, каждый человек по-разному относился к потере. И тем не менее мне показалось, что развлекаться в такой ситуации – достаточно бессердечно с их стороны. Впрочем, они никогда не проявляли особого интереса к своей дочери. Грейс не заслуживала такого отношения. Мне стало жаль, что мы не подружились, когда она переехала в наш город, но ей было важнее покорить моего брата, чем водить дружбу со мной и Скай.

– А как поживает Финн? – осторожно спросила я. – Он сильно скучает по Грейс?

– Ты же знаешь, какой он, – сказал отец. – Твой брат не любит говорить о делах сердечных.

Вероятно, он остался наедине со своей болью, а я даже утешить его не могла. Я решила не расспрашивать его дальше. Папа не мог или не хотел говорить мне больше, чем я уже знала.

– Лучше расскажи о Доме желаний. Ты встречалась с Дэмианом де Винером? Это из-за него вы туда попали? – Папа виновато посмотрел на Виктора, но если его и волновала эта тема, то по нему это видно не было.

– Мы так и не выяснили, было ли это совпадением, что Дом выбрал нас, или кто-то толкнул меня в огонь намеренно, – сообщила я. – Хотя я почти уверена во втором, и нет, с Дэмианом я больше не виделась. Он прибыл в Аваллах вчера вечером.

– Это уже опубликовали сегодня в «Харуспексе». Хорошо, что вы все здесь. Этот человек что-то задумал, – сказала Софи, уставившись в мою тарелку, пока я не откусила еще один кусочек.

Пирог был восхитительным, а аппетит у меня так и не появился. Впервые за несколько недель я не знала, когда увижу Кассиана снова. Он может избегать меня всю следующую неделю. Я думала, что так будет легче, но это было ошибкой. Неужели Опал все-таки уговорила его взять ее к себе в дом? Когда я это представила, у меня ком встал в горле, но тем не менее отважно доела пирог Софи и взяла себе второй кусок.

– Мой отец добивается равноправия колдунов и магов, – сказал Виктор. – Но об этом, вероятно, все уже знают.

Доктор Эриксон и папа синхронно кивнули. Значит, мы снова вернулись к одной из их любимых тем.

– У него есть хорошие перспективы для достижения этой цели, – высказался доктор Эриксон. – Возможно, настало время забыть о старых разногласиях. Никого нельзя изолировать от общества.

– Народам нельзя быть такими доверчивыми, – сдавленно произнес Виктор. Ему-то лучше знать.

– Он сказал вам, что собирается делать, если голосование будет в его пользу? – задал вопрос доктор Эриксон, после которого последовало напряженное молчание, потому что Виктор ответил не сразу.

– Он мне больше не доверяет, – ответил он. Юноша выглядел рассерженным. Пусть лучше радуется этому! Скай сжала его пальцы, вероятно, зная о его опасениях. – Но он явно не сделает ничего хорошего.

– Ты говорил об этом с Элизьен или Мерлином? – продолжил расспрашивать доктор Эриксон.

Виктор покачал головой.

– Ты должен сделать это, причем как можно скорее. Все, что ты знаешь, может помочь его остановить, если он вдруг решит нанести вред волшебному миру.

– Он все еще мой отец, – отозвался Виктор. – Я поддерживаю некоторые его инициативы. Просто не хочу, чтобы он добивался своего путем насилия.

Я резко втянула воздух, и лицо Фрейзера на мгновение помрачнело.

– Я поддерживаю его начинания, направленные на то, чтобы моему народу не приходилось жить изгоями, – мрачно продолжил Виктор. – Я поддерживаю не его самого. Он пожертвовал бы каждым из нас ради достижения своих целей.

Доктор Эриксон кивнул.

– У него есть влиятельные союзники. Не знаю, как ему удалось привлечь их на свою сторону. Оборотни и тролли голосуют за него.

– Тролли на его стороне? – удивленно воскликнула я. Не по этой ли причине Квирин так редко в последнее время бывал в Аваллахе?

– Квирин – исключение, – успокаивающе сказал доктор Эриксон. – Я бы не удивился, узнав, что Дэмиан шантажирует некоторых членов совета. Он наверняка соберет голоса, необходимые для того, чтобы колдуны получили места и власть в Большом Совете. Мы не знаем, что он будет делать после этого. В этом и есть реальная опасность.

– Он лишит Совет власти и уничтожит один народ за другим. Он потребует отдать ему Аваллах и уничтожит человечество.

– Откуда ты можешь это знать? – спросила я.

– Мне приходилось изо дня в день слушать его тирады, полные ненависти. Он заставлял меня заучивать их, пока я не повторял их слово в слово. Не думаю, что он позабыл о своей идеологии. Во всяком случае, точно не забыл, что «Мы заставим их покаяться за то, что они с нами сделали, целовать землю, по которой мы ходим, и есть из наших рук, – процитировал он глухим голосом. – Мы будем держать их судьбы в своих руках и сломим любое сопротивление. Разрушим семьи, убьем тех, кто будет нам мешать, и никому не позволим над нами смеяться». – Его левая бровь начала дергаться, когда он добавил: – Его нужно остановить!

Скай успокаивающе погладила его по голове, пока мы шокированно смотрели на него. Я не хотела представлять, с чем столкнулся Виктор.

– Мы его остановим, – пообещал доктор Эриксон. – У него не будет шансов реализовать свои цели. Ты должен выступить перед Большим Советом.

Виктор покачал головой.

– Я не могу этого сделать, – отозвался Виктор. – Не могу предать весь свой народ. Не все так ослеплены своей злобой, как мой отец.

Я задалась вопросом, была ли это единственная причина, но Виктор не изменил бы своего мнения, какие бы аргументы доктор Эриксон ни выдвигал. Именно Скай в конце концов прекратила дискуссию:

– Нельзя так на него давить! – сказала она. – Дайте ему несколько дней на размышления. Виктор поступит правильно.

Он с благодарностью посмотрел на нее и убрал с ее лица прядь волос. Когда Скай улыбнулась, у меня сжалось сердце. Как же она ему нравилась!

Когда Рэйвен вернулась, никто эту тему больше не поднимал. И тем не менее я считала, что было бы разумнее, если бы Виктор ей доверился. Я все-таки немного понимала его позицию. Дэмиан де Винтер не заслужил такого сына, как он.

– Как поживают мама и бабушка? – спросила я у папы, пока Скай и Рэйвен помогали Софи мыть посуду, а доктор Эриксон с Фрейзером и Виктором отправились в сад. Мы сидели за столом одни. – Как справляется со всем бабушка? Или еще скучает по профессору Галлахеру?

Я была рада, что у нас нашлось время поговорить, хотя и предпочла бы не спрашивать отца о Кассандре, дочери профессора Галлахера. Мы оба чувствовали угрызения совести из-за того, что с ней случилось.

Папа не мог смотреть мне в глаза, когда ответил:

– Я не хотел говорить тебе этого, Элиза. – Теперь он все же поднял взгляд на меня и взял за руку. – Бабушка очень больна. Врачи не знают, что делать.