Начальник Управления контрразведки СМЕРШ Центрального фронта

генерал-майор А. Вадис.

Конец октября 1943 года.

Начальнику Главного управления контрразведки СМЕРШ генералу Абакумову докладывал полковник Семенов. Абакумов сидел за своим столом и курил, стряхивая пепел в фарфоровую пепельницу.

– Виктор Семенович, спешу доложить, что операция «Кремлевский механик» благополучно завершена. Оба заброшенных к нам диверсанта, Макаров и Козлов, он же капитан Лукашенко, задержаны и доставлены в Москву.

Абакумов положил недокуренную папиросу в пепельницу, вышел из-за стола и крепко, двумя руками пожал руку полковнику.

– Поздравляю, Николай Алексеевич! Готовь дырочку для очередной награды.

– Есть готовить дырочку, – смеясь, вытягивается в струнку Семенов.

– А теперь садитесь и коротко доложите обо всем.

Семенов присел на предложенный стул, а сам Абакумов вернулся на свое место и попытался раскурить оставленную в пепельнице папиросу. Наконец, ему это удалось.

– Наш план сработал полностью, – начал свой доклад полковник Семенов. – И расчет на бывшего заключенного Макарова оправдал себя. Капитан Лукашенко, по легенде – Козлов Владимир Степанович, проведший три года в заключении, но в 1940 году оправданный и выпущенный на свободу с правом восстановления воинского звания и возвращения на службу в Красную Армию, сблизился с Макаровым, прошедшим такие же испытания, что и наш «легендарный» Козлов. При благоприятном стечении обстоятельств им удалось бежать через линию фронта и перейти на сторону немцев. Они тут же предложили немцам свои услуги по организации физической ликвидации товарища Сталина. При этом Козлов утверждал, что хорошо знаком с механиком кремлевского гаража, который и может помочь в осуществлении покушения. Проверить это ни практически, ни теоретически невозможно, и немцам пришлось все принимать на веру. В общем, маховик завертелся. Была изготовлена специальная взрывчатка, внешне напоминающая комок глины (здесь немцам нужно отдать должное, Виктор Семенович. Такой взрывчатки до сих пор нет ни у кого!), которую псевдомеханик должен был прикрепить к автомобилю Верховного. В этот комок глины вмонтировано управляемое по радио взрывное устройство, а передатчик мог распространять ультракороткие волны на расстояние до семи километров. На большом транспортном самолете, на борту которого находился советский милицейский автомобиль, наших диверсантов доставили в окрестности Москвы. Под видом патруля они должны были проникнуть в центр столицы, но не успели. Едва достигнув первого КПП, они были задержаны нашими сотрудниками.

Да, немцы действительно на несколько десятилетий опередили взрывников-террористов: ведь взрывчатка, внешне напоминающая комок глины, это и есть современный пластит. Воистину: захочешь уничтожить врага, придумаешь что угодно.

– Прекрасно! – прихлопнул ладонью по столу Абакумов. – Подготовьте бумаги для доклада Верховному.

– Есть! Разрешите идти, товарищ генерал?

– Идите! – кивает Абакумов и тут же что-то начинает записывать на лежавшем перед ним листе бумаги.

Всего через два часа после доклада полковника Семенова Абакумову в самом центре Европы, в Берлине, практически о том же самом докладывал Шелленбергу оберштурмбаннфюрер СС Грейфе. Вернее, самое плохое он оставил напоследок, а перед этим сообщил шефу новости о последних событиях.

– У вас все, Грейфе?

– Практически да, бригаденфюрер.

– Что значит практически?

– Есть одна неприятная новость, бригаденфюрер.

– Неужели очередной провал? – поморщился Шелленберг.

– Увы! Операция «Кремлевский механик».

Грейфе положил на стол перед Шелленбергом какой-то документ. Тот, не читая, выжидающе смотрит на Грейфе.

– После того как самолет с нашими агентами Козловым и Макаровым благополучно приземлился на советской территории, от них никаких сведений не поступало, хотя у них есть коротковолновый передатчик.

Шелленберг стал внимательно изучать положенный Грейфе документ, затем откинулся на спинку кресла, прикрыв на секунду глаза, после чего вновь открыл их и посмотрел в никуда.

– Лично я не верю, что эти люди пытались предпринять попытку покушения на Сталина. Скорее всего, они были схвачены на месте приземления или сами добровольно явились в НКВД.

– Мы с самого начала шли здесь на риск, – начал оправдываться Грейфе.

– Да, да! Жаль только потраченных сил и средств. – Тут Шелленберг словно просыпается от забытья, берет себя в руки и жестко смотрит на Грейфе. – Но запомните, оберштурмбаннфюрер: идея покушения на Сталина крепко засела в мозгу у Гиммлера, и он не отодвинет ее на задний план никогда. Нужно готовить очередных агентов. Но более достойных и более серьезных. И приложить для этого больше усилий!

– Кажется, у меня есть одна кандидатура, бригаденфюрер, – вытягивается в струнку Грейфе. – Мне нужна по крайней мере одна неделя, и я готов буду доложить вам о новом плане.

Шелленберг внимательно посмотрел на Грейфе, затем одобрительно кивнул.

– Я пока вам доверяю, Генрих. Пока! Идите, работайте. Неделя у вас есть.

Если быть исторически справедливыми, то идея о покушении на Сталина пришла в голову не только рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, но и министру иностранных дел фашистской Германии Иоахиму фон Риббентропу. Капитуляция немецкой армии под Сталинградом, поражение африканской армии в Тунисе, высадка союзных войск в Сицилии, падение Муссолини и его арест, капитуляция Италии и, наконец, вторжение во Францию – все это повергло Гитлера и его ближайшее окружение в растерянность, близкую к шоку. И вот летом 1944 года Риббентроп срочно вызвал в свою летнюю резиденцию в австрийском замке Фушель Вальтера Шелленберга.

Шелленберг ехал в Фушель в мрачном настроении и весьма уставшим. Так на него подействовала беседа с Гиммлером, находившимся в своем спецпоезде, стоявшем недалеко от Берхтесгадена, рядом с оборудованным в скале убежищем Гитлера. В эти дни Шелленберг принимал дела абвера и был слишком переутомлен. А тут этот звонок министра иностранных дел.

Шелленберг ничего не слышал о Риббентропе в течение нескольких месяцев и был почти уверен, что тот вынашивает очередной план, который решит все проблемы и поможет выиграть войну одним ударом.

Вот, наконец, впереди показался роскошный средневековый замок, окруженный огромным парком. Риббентроп также не питал к Шелленбергу теплых чувств, как то и полагалось родовитому барону к выскочке из эпохи капитализма (отец Шелленберга владел фабрикой роялей). Тем не менее в отличие от прежних встреч он принял Шелленберга весьма приветливо, поинтересовался, как идет работа, и подчеркнул, насколько важным для него стало управление, которым руководил Шелленберг. А бригаденфюрер все силился при этом понять, к чему это Риббентроп поет такие дифирамбы.