Артемьев затормозил в метре от клумбы и выскочил из машины.

— Даша, что случилось? Бонни плохо?

— Да… Мы гуляли, и она вдруг улеглась…

— Поехали скорее!

Матвей, проваливаясь в мягкий чернозём, добрался до Бонни и поднял собаку. Она была довольно увесистой и очень грязной. Комья влажной земли налипли на шерсть. Матвей сразу весь испачкался — заляпал куртку, брюки… Да пофиг, главное побыстрее доставить Дашину собаку в лечебницу.

— Дашенька, открой, — попросил девушку, кивнув на заднюю дверь автомобиля

Девчонка отчаянно тормозила — так и стояла посреди клумбы и хлопала несчастными глазами. Такая маленькая, беспомощная… Матвея резануло жалостью.

— Дашенька, дверь открой, — мягко повторил он. — Садись на заднее сиденье.

— Матвей Николаевич… Мы же вам всё испачкаем, — Даша нерешительно потопталась рядом с машиной, пытаясь сбить с сапог налипшую землю. Брюки и куртка у неё тоже были вымазаны.

— Неважно. Закажу уборку. Поехали, Даша.

На ближайшем красном светофоре Матвей достал упаковку влажных салфеток, вытащил несколько и принялся оттирать ладони. Протянул упаковку назад, Даше.

Всю дорогу до клиники Матвей смотрел в зеркало. Девчушка обнимала свою собаку за голову, наклонялась к ней, целовала, гладила по спине, теребила уши. Уговаривала не умирать, повторяла это как заклинание. У Даши в глазах блестели слёзы, она нервно кусала губы, дрожала. От её тихого умоляющего бормотания у Матвея разрывалось сердце.

А если Бонни всё же умрёт? Если в клинике ей не помогут?

Что тогда будет с Дашей?

ДАША

Внезапное появление Артемьева было как дар небес. Мужчина возник рядом с нами именно в ту минуту, когда я мучительно размышляла, что делать. Как я ему обрадовалась! Вот бы несколько дней назад мне сказали, что я задохнусь от радости, увидев этого зверя! Поверила бы я? Нет, конечно!

А сейчас Матвей всё взял в свои руки, я сразу поняла, что с этого момента он будет решать все вопросы, мне же оставалось только обнимать Бонни на заднем сиденье его огромного джипа и молиться, чтобы мы смогли справиться с очередным приступом.

Пока ехали в клинику, почти не разговаривали. Остановив внедорожник на паркинге перед зданием, Матвей сначала помог выбраться мне, а потом бережно поднял Бонни с сиденья и вытащил из машины.

— Держись, держись, — сказал он ей, направляясь к двери. — Что это ты раскисла, а?

Я видела, что Артемьев искренне переживает за мою собаку. Меня это тронуло до слёз, а они и так были совсем близко.

— Куда! Бахилы наденьте! — закричала нам сотрудница ветлечебницы. — Вы, что ли, землю копали?! Боже!

Мы действительно выглядели как землекопы. Сначала испачкали кремовый салон автомобиля, а теперь наследили в клинике.

К счастью, очереди не было, нас приняли сразу же. Это была незнакомая лечебница, сюда мы с Бонни ещё ни разу не приезжали. Матвей передал мою бедную собаку врачу. Тот спросил, как зовут питомца. Бонни унесли, а мы остались ждать в коридоре.

— Идите хоть руки помойте, — сказала нам та же самая сотрудница. — Вон там у нас туалет.

Мы послушно направились в указанном направлении.

В туалете я посмотрела в большое зеркало на Артемьева. Он возвышался рядом, тёр руки в мыльной пене и тоже не сводил с меня глаз. Было заметно, как он мне сочувствует. Между бровей залегла вертикальная складка, красиво очерченные губы были скорбно сжаты. Я была очень благодарна ему за то, что он сейчас рядом и так заботится о нас с Бонни…

Я выглядела ужасно — растрёпанная, испуганная, с диким взглядом. Чтобы хоть немного привести себя в чувство, умылась холодной водой, а потом пригладила волосы влажными ладонями и заново стянула хвост. Ни расчёски, ни блеска для губ с собой не было. Когда отправилась гулять с Бонни, прихватила только ключи и телефон.

— Матвей Николаевич, — тихо произнесла, глядя на Артемьева в зеркало. — Я без сумки… И без кошелька…

— Я всё оплачу, милая, не беспокойся.

— Спасибо.

Мужчина ободряюще сжал мой локоть.

— Давайте-ка, кофейку выпейте, — сказала сотрудница, когда мы вернулись из туалета. — Прямо лица на вас нет. Сейчас я вам сделаю.

Кофе предлагают… И совсем пусто, посетителей нет… Сколько же тут стоит консультация и лечение? Мне стало не по себе ещё и из-за этого. Да, я тряслась от страха за Бонни, но и не думать о том, во сколько обойдётся визит в эту супернавороченную клинику, тоже не могла.

Ай, ладно, выкручусь как-нибудь. Главное — пусть спасут моего рыжика.

Целый час, а может больше, мы просидели на серой банкетке бок о бок с Артемьевым. Я была до такой степени убита, что не сопротивлялась, когда мужчина обнял меня за плечи и привлёк к себе. Меня колотила нервная дрожь. Мужские объятия успокаивали, Матвей был большим и горячим, возникала иллюзия, что пока находишься в кольце его рук, ничего плохого случиться не может.

Но… Это всё же случилось…

Я увидела в конце коридора молодого врача. Он приближался к нам быстрым шагом, и я почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Мы с Артемьевым медленно встали с банкетки, мужчина сильнее стиснул мои плечи и даже поцеловал в макушку.

— Что с моей собакой? — всхлипнула я. Слёзы брызнули из глаза и покатились по щекам.

— Мы провели обследование…

— Вы ей помогли?

— Идёмте в кабинет, я вам должен кое-что показать на мониторе.

Матвей взял меня за руку, сжал пальцы в горячей ладони. Я была в полуобморочном состоянии… В кабинете на экране компьютера мы увидели снимки. Ветеринар принялся обводить авторучкой области на картинках.

— Видите? Опухоль. И здесь… И здесь тоже… К сожалению, тут мы уже ничего не могли сделать. Да и никто бы не смог. Без вариантов. Очень вам сочувствую.

— Опухоль… Сочувствуете… — заторможено повторила я и с ужасом уставилась на молодого ветеринара. — Что это значит? Моей собаки… больше нет? Бонни умерла?

Я с трудом произнесла страшные слова.

Врач покачал головой и повторил:

— Я вам сочувствую. Мы, конечно, поставили ей укол, чтобы облегчить состояние. Но после проведённых обследований стало ясно, что дальнейшее вмешательство бесполезно. Мы всё равно не смогли бы её спасти. Судя по состоянию внутренних органов, Бонни прожила максимальный срок, возможный для этой породы.

Я не могла слышать этот бред. Что он говорит… Он должен был спасти мою собаку!

Рыдания подступили к горлу, и я заревела в голос, не сдерживаясь. Парень беспомощно посмотрел на Артемьева, а тот снова обнял меня, прижал к груди и принялся гладить по голове.

— Даша, Дашенька, милая… маленькая моя девочка…