…Когда медленно возвращались к дому, Даша уже не плакала. У неё не осталось ни слёз, ни сил. К тому же, наверняка, подействовал бокал вина. Церемония прощания закончилась, теперь произошедшее несчастье было словно отделено условной чертой, а жизнь продолжалась дальше.

— Спасибо вам за всё, Матвей Николаевич, — тихо произнесла Даша. — Не знаю, как бы я без вас справилась.

— Не благодари, малыш. Но да, согласен, это хорошо, что я совершенно случайно проезжал мимо твоего дома.

— Совершенно случайно? — едва заметно усмехнулась Даша.

— Абсолютно.

— Кажется, что уже целая вечность прошла.

— А на самом деле — всего три с половиной часа.

Они поднялись на террасу и вошли в дом.

— Замёрзла? — Матвей прошёл на кухню, принёс открытую бутылку вина и разлил по бокалам рубиновую жидкость. — Выпьешь ещё? Если не хочешь, не надо.

— Да, выпью.

— Давай. За Бонни.

— И за Фрэнсиса, — добавила Даша.

— Если они там встретятся… — Матвей указал глазами вверх, — скучно им точно не будет. Фрэнсис был тот ещё бандюган.

Даша снова едва заметно улыбнулась. Стоя в холле, они выпили вино и некоторое время молчали.

— Но устряпались мы капитально, — наконец прервал паузу мужчина. — Посмотри, на кого мы похожи.

— Да-а… Как же теперь домой ехать… Матвей Николаевич, мне так неудобно! Мы с Бонни испортили весь салон… в вашей роскошной машине… Там теперь такая грязища.

— Ничего страшного, Даша! Это ерунда. А знаешь… Могу я кое о чём тебя попросить? Ты выполнишь мою просьбу?

— Конечно, — выдохнула Даша. — Всё, что угодно! Я так вам благодарна…

ДАША

Бонни больше нет в моей жизни. Я ведь давно уже морально к этому готовилась, в душе знала — скоро это произойдёт. Но отказывалась верить, надеялась, что это событие случится когда-нибудь потом, не сейчас…

Матвей нашёл удивительные слова, чтобы меня успокоить, они на самом деле помогли принять утрату. Бонни прожила долгую жизнь и умерла счастливой — о чём ещё мечтать? Сейчас я не рыдать должна, а радоваться, что всё произошло именно так, а не иначе.

Но всё равно ужасно больно…

В холле Матвей налил мне ещё один бокал вина. Хотя я плавала в тумане, но всё равно заметила, какой классный у него дом. Это даже дачей не назовёшь — целый загородный особняк, двухэтажный, с огромными окнами, за которыми зеленеет сосновый лес.

Мы выпили, помянули Бонни, а заодно и Фрэнсиса. Почему-то грела мысль, что мою собаку похоронили под красивой сосной, рядом с Васиным котом-бандюганом…

А ещё меня очень тронуло отношение Артемьева. Какой он, на самом деле, чуткий! Изо всех сил старается загладить свою вину передо мной, я каждой клеточкой чувствую, как он обволакивает меня заботой. Рядом с ним хорошо, надёжно. А ведь ещё неделю назад я ужасно его боялась и ненавидела. Всё изменилось так быстро…

От вина я поплыла. Никогда раньше не выпивала два бокала вина подряд, даже и с одним не могла справиться. А теперь…

С каждой минутой становилось легче, боль уходила. В голове всё ещё звучали ободряющие слова Матвея, я старалась сконцентрироваться на них. Бонни не вернёшь. Её путь закончился, но он был хорошим!

— Могу я кое о чём тебя попросить? Ты выполнишь мою просьбу?

Моё сердце разрывалось от благодарности к этом большому, сильному и такому доброму мужчине. Кто бы мог подумать, что под железными мышцами спрятано настолько чуткое сердце? Наше знакомство было чудовищным, отвратительным… Но теперь я точно знаю, что Матвей не хотел унизить или причинить боль, это вышло случайно.

— Конечно, — искренне выдохнула я. — Всё, что угодно.

— Говори мне «ты», ладно, Даш?

Матвей взял меня за плечо и притянул к себе.

За последние три часа он то и дело обнимал меня, а я даже не пыталась отстраниться и не протестовала. В его сильных объятьях можно было спрятаться от всего мира и хотя бы на минуту забыть о своём горе.

А ещё он был горячим, как печка, согревал.

— Договорились? Мы теперь «на ты»?

— Но… Это сложно, Матвей Николаевич…

— Попробуй! Я ведь твой мужчина, Даша. И единственный. Верно?

Подняла голову, чтобы посмотреть прямо ему в глаза.

— Да, так и есть. Вы мой единственный мужчина… то есть… ты.

— А ты моя маленькая девочка.

Матвей секунду рассматривал моё лицо, а потом… поцеловал. Накрыл мои губы своими — нежно, но сильно.

От неожиданности я вздрогнула, заметалась, упёрлась ладонями в его широкую грудь. Но Матвей не остановился, и вскоре мои руки безвольно замерли, а через секунду уже обвили шею мужчины. Сопротивляться не было сил, да и не хотелось. Гладила горячую шею и крепкие плечи, прижималась к мощной груди Матвея. У меня и так уже кружилась голова от выпитого вина, а сейчас я и вовсе теряла сознание…

Этот поцелуй был нежным, трепетным. Совсем не так целовал меня Матвей в комнате отдыха. Тогда он впивался в губы с жадностью и страстью, а сейчас словно спрашивал: ты не против, ты согласна?

Последние силы куда-то исчезли, ноги подкосились, но Матвей крепко прижал меня к себе. По всему телу прокатилась горячая волна, а потом другая… Каждая моя клеточка наполнилась волшебным теплом. Мне не хотелось протестовать, напротив, сейчас я хотела, чтобы этот поцелуй длился как можно дольше, потому что он действовал как обезболивающее. На несколько минут я забыла о всех моих несчастьях, полностью отключилась от действительности. Отозвалась, ответила Матвею, позволила его губам и языку унести меня на вершину блаженства.

После первого поцелуя последовал второй — уже более решительный. Язык Матвея властно вторгался в мой рот, его губы прижимались так сильно, что наши зубы соприкасались. Он целовал умело и бесподобно, меня окутал сладкий дурман, я металась между небом и землёй и таяла от волшебных ощущений.

Не отрываясь от моих губ, Матвей подхватил меня на руки и понёс наверх… Куда?

Как вскоре выяснилось, в ванную комнату. Его руки были такими крепкими, он нёс меня как пушинку и совсем не торопился… По дороге продолжал целовать, осыпал поцелуями всё лицо. Я закрыла глаза и отдалась чувству. Наверное, Матвей был очень опытным…

Или… возможно, мы подходили друг другу? Мне хотелось ловить губами его губы и сплетаться с ним языком. Я никогда в жизни не делала ничего подобного, а сейчас упивалась каждым мгновением нашей близости.

В огромной ванной комнате, отделанной чёрным мрамором, Матвей поставил меня на пол. Сбросил с себя часть одежды, остался в рубашке и брюках, а потом занялся мной. Я просто стояла, как кукла или ребёнок, и смотрела на него, а он принялся расстёгивать кнопки и молнию на моей куртке.