Эрланд не убрал руку, преграждающую ей путь к двери в коридор. Сглотнул, глядя, как взволнованно приподнимается грудь девушки под платьем, как бьётся тоненькая жилка на шее – под кожей, к которой так и хотелось прикоснуться. Чтобы почувствовать её всю – такую юную, живую и прекрасную, хоть и не сознающую своей красоты и того эффекта, который она на него производила.

Он уже обладал ею, но его чувственный голод никуда не делся. Сейчас, когда Аньяри стояла так близко, желание снова пробуждалось в нём. Платье на ней было достаточно скромным и закрывало всё тело, но Эрланд знал, какая она под плотной тканью, помнил нежность её кожи, упругость груди, вкус влаги между её ног, которую он собирал губами этой ночью.

Однако глаза девушки метали молнии, а из головы не выходили недавние слова колдуна о заблокированном даре. Аньяри не знала о нём и сделала это неосознанно. Потому что, соглашаясь по велению долга и разума провести ночь с Эрландом, на самом деле этого не желала?..

Но как… как заставить её захотеть помочь? Отдаться ему по собственной воле, по искреннему желанию, а не из-за того, что это было условием поддержки Лундсфальда для княжества Ив-Лин. Что сделать, чтобы добиться этого?..

Рассказать о проклятии? Но где гарантия, что Аньяри поверит ему? Она ведь пока даже понятия не имеет о своём даре, тот продолжает спать в ней, прорываясь лишь изредка, но не раскрывшись полностью. Да и даже в том случае, если Эрланд расскажет, захочет ли она помогать тому, кто, не церемонясь, увёз её из родного дома? И будет ли это желание продиктовано голосом не разума, а сердца?

А хуже всего то, что он уже практически не понимал, что у неё на душе. И вообще чувствовал всё меньше с каждым днём, с которым впитанное с кровью отца проклятие глубже завладевало им, прорастало, как опухоль. Постепенная утрата эмоций являлась первым его признаком. Эрланд уже давно не умел смеяться так же беззаботно, как когда-то в детстве и ранней юности, всё меньше вещей становилось способно вызвать на его губах хотя бы мимолётную улыбку. Чувства превращались во что-то далёкое, бессмысленное, ненужное.

Но это только цветочки. Дальше станет только хуже. Вслед за эмоциями его оставят и другие ощущения. Это пока он желает Аньяри так сильно, потому что его тело знает, что в ней его исцеление. Другие женщины уже некоторое время не вызывают в нём и десятой доли этой отчаянной жажды. Со временем Эрланд, как и его отец, перестанет испытывать не только душевную, но и физическую боль, вкус еды и питья, тепло и холод. А закончится всё потерей рассудка и мучительной смертью.

Правитель знал, какое будущее его ждёт, смотрел ему в лицо и замечал первые приметы надвигающегося кошмара. А единственная надежда, если верить словам Ритаура, заключалась в этой девушке, дочери князя Ив-Лин и последней из рода иноземных колдуний, давно умершая представительница которого когда-то прокляла одного из предков Эрланда. Однако даже после первой ночи с Аньяри проклятие не отступило. Если колдун прав и всё дело в том, что она заблокировала дар, его задача в том, чтобы добиться от неё не просто покорности и согласия лечь с ним в постель, а искреннего желания подарить ему себя. Но как это сделать?..

– Можешь осмотреться, – проговорил Эрланд, отводя взгляд от соблазнительного зрелища, которое представляла собой девушка. – И взять книги. Любые, какие захочешь.

– Благодарю, – отозвалась она вежливо и, обогнув мужчину, чтобы не задеть ненароком, направилась к дубовым книжным шкафам, крепким и основательным, как и сам замок. Правитель смотрел ей вслед, в бессильной ярости сжимая кулаки. Неужели он настолько противен княжне, что ей неприятно даже случайно коснуться его?!

А ведь ночью, когда Эрланд ласкал её тело, такое нежное и податливое, она раскрывалась перед ним, вспыхивала от разбуженной страсти, стонала от наслаждения. Но затем всё закончилось, и, когда Аньяри засыпала рядом с ним, он видел на её ресницах капельки слёз. Она плакала из-за той причинённой им боли, которую переживает каждая девушка, становясь женщиной с её первым мужчиной, или по другой причине?..

Ему некому задать этот вопрос. У правителя Лундсфальда не было ни матери, ни сестры. Даже кормилица, в чьи руки отдали новорождённого Эрланда, уже покинула этот мир. Да и самой княжне тоже не с кем поговорить о том, что между ними произошло ночью. Не с прислугой же.

А времени остаётся всё меньше – проклятие набирает силу. Как скоро его оставит и мужская сила, что случилось с отцом, который вызывал к себе женщин одну за другой и каждый раз подолгу бушевал из-за того, что у него ничего не получалось ни с одной из них? Когда наступит тот день, когда даже Аньяри перестанет будить в нём желание, которое он пока ещё испытывал рядом с ней?..

Чувствуя взгляды, направленные мне в спину, я направилась к книжным шкафам. Пробежалась глазами по полкам, коснулась массивных переплётов с потемневшими от времени буквами. Книг было довольно много – уж точно не меньше, чем в личной библиотеке князя Ив-Лин.

Выходит, не такие уж варвары лундсфальдцы, какими они мне представлялись.

– Так вы, госпожа, учёная, – пробормотала Бритта, подойдя ко мне ближе. – Грамоту разумеете. А я за всю жизнь ни одной буковки так и не выучила… да и где бы энто учение мне пригодилось-то?

– Зато ты замечательно умеешь шить, – отозвалась я. – А хорошие мастерицы своего дела везде нужны. Кстати говоря…

Я покосилась в сторону Эрланда и колдуна, но те нас, кажется, уже не слышали – мы с моей спутницей отошли достаточно далеко от мужчин.

– Сошьёшь для меня кое-что?

– Что, госпожа?

– Костюм… для танцев.

От того вульгарного наряда, который на меня надели в доме работорговцев, я избавилась ещё по дороге, но танцевать для правителя в тех платьях, которые у меня имелись, было бы смешно. Они для этого никак не предназначались. Нет уж, если он желает увидеть танец, полный соблазна, так тому и быть. Теперь моя очередь подразнить его. Главное, чтобы не оказалось так, что я дёргаю тигра за усы…

– Для танцев? – удивилась Бритта. – Сошью, почему нет, только расскажите сперва, как он должен выглядеть. А вы что же, госпожа, танцевать собрались?

– Может быть, – хмыкнула я, потянувшись за книгой, название которой показалось мне любопытным. – Но тут важнее не то, кто танцует. Важнее – кто это видит.

Книга оказалась руководством по лекарскому делу – весьма обстоятельным и даже с картинками. Я решила взять её с собой, чтобы изучить на досуге. Всё же не хотелось, чтобы мои знания о том, как лечить людей, растерялись. Кто знает, когда они могут пригодиться… Лучше освежить их в памяти и приумножить за счёт опыта других людей, написавших эту книгу.

Что же до художественных произведений, таковые в библиотеке имелись тоже, но они, судя по всему, мало напоминали привычные мне романы, которые я читала в княжестве. Да и не тянуло меня сейчас на них – всё же многое из того, что там написано, мне сейчас казалось лишь сладкоречивой выспренной ложью. А вот мимо сборника сказок и легенд Лундсфальда я пройти не смогла и также прихватила его с собой.