— Так мы и боремся, — смутилась Наперсточек и потупила глазки. — Они страшные, клыкастые, зеленые и плохо одетые.

— Расизм запрещен и преследуется по закону. Ну страшные, ну зеленые, ну клыкастые... А мы вот... — Я вздохнула и взглянула на горгулью, вылизывающую хвост. — Розовые. И дурные. Ладно, давайте вернем вас обратно в комнату. А мне еще предстоит думать, как оплатить штраф за сегодняшнее происшествие.

Я оказалась права. Утренняя беготня по городу и феерическое шествие домой со спеленатыми орками никого не оставили равнодушными. Берриус гудел. Жителей столицы распирало от любопытства и желания узнать подробности, обсудить сплетни и увидеть своими глазами ту самую фею. И, конечно, тут самую нечисть, с которой фея — подумать только! — охотилась на орков. И это в наше-то, такое спокойное и приличное время! Прямо посреди столицы!

Дедушка был бы рад. Я с таким размахом проявила силу духа, воли и ног, как представитель фамилии Монк, что — ух! Но он об этом никогда не узнает. Очень надеюсь. Потому что... Не надо, короче.

А вот лучшей подруге я, конечно, все подробно рассказала в вестнике. Должна же я была с кем-то поделиться пережитым ужасом и последующим негодованием на вероломство моего первого встречного мужа. Этот негодяй оказался драконом! Гад чешуйчатый! Он с самого начала знал, что развода не будет! И обманул маленькую, ничего не подозревающую меня. И неважно, что я не фея, а человек и маг широкого профиля. Обманул же! Авантюрист! Прохиндей!

Ну, муж, погоди!

Моника рыдала от смеха, если судить по размытым от слез буквам в ее записке.

«Божечки, Клара, ты неподражаема! Я мечтаю познакомиться с твоей Заразой и с орками, на которых она охотилась. Про дракона... Может, сразу не будем рассказывать о нем твоим родственникам? Вдруг его еще можно исправить? Жалко сразу-то приговаривать. Ты говорила, он симпатичный».

Мы еще немного пообщались, перекидываясь вестниками. И последний заставил меня воспрянуть духом и снова начать надеяться, что это не конец.

«Клара, все не безнадежно. Брак вы не успели консуммировать. Если через год ты останешься девицей, то вас все же смогут развести, несмотря на то, что твой блондинистый гад — гад чешуйчатый. Ну или тебе удастся его отыскать и уговорить пойти против их традиций».

— Мой блондинистый гад — гад чешуйчатый... — задумчиво повторила я вслух фразу из письма подруги.

— Откливаем охотю на длаконива гада? — вскинула голову Зараза и улыбнулась во все клыки. Я передернулась, подумала и кивнула. — Халасо. Хатю гада.

Горгулья вскочила и начала бегать по комнате, подпрыгивая, взмахивая крыльями и ненадолго взлетая. При этом она радостно скандировала:

— А мы идемь на гада! А мы идемь на гада! Уля! Уля! Мы поймаемь гада!

— Дорогая моя, а ты-то чему так радуешься? — озадаченно поинтересовалась я у маленькой нечисти.

— А тиво я одна лысенькая? Отистить гада от тисуи! Будимь вместе лысими. Холосий музь — лысий музь.

Я поперхнулась следующим вопросом и возвела глаза к потолку. В чем-то, конечно, логика у горгульи прослеживалась. Но очень... нечеловеческая.

Лысого мужа я не хотела. Я вообще никакого не хотела, если уж на то пошло. Но особенного — лысого дракона.

Рано утром следующего дня я была разбужена стуком в дверь. Нехорошая тенденция, если честно.

Зараза, решившая сегодня ночью осчастливить меня своей персоной и спавшая в ногах, встрепенулась, перепорхнула к приоткрытому окну, выходящему на улицу, и радостно поприветствовала раннего гостя:

— Пливеть, зиененький! Ты такой холосинький!

Я заинтересованно приподнялась на локтях.

С улицы гортанный мужской голос спросил у Заразы:

— Вождь здесь?

— Зидеся, зидеся... Спить иссе. Будить?

— Буди, нечисть.

— Хозяютька-а-а, — наглая морщинистая розовая морда повернулась ко мне и принялась «будить», глядя в глаза: — Хозяютька, пласипайся. Там денюськи присли.

— Кто пришли? Денежки? — уточнила я, спустив ноги на пол. Ясно уже, что вставать придется, несмотря на ранний час.

— Тама одинь зиененький денюськи плинес.

— Откуда знаешь? — Надевая вчерашний халат, вернувший родной облик, и вчерашние же тапочки, снова принявшие вид тапочек, спросила я.

— Ты зе им сяма велела. Денюсек добыть побойсе и все нам плинести.

Поджав губы, я направилась на первый этаж к входной двери. Открыла, хмуро кивнула орку. Гонцом выступал самый молодой. Вероятно, просто не смог отбиться от такой чести: нести страшному вождю откуп.

— Сколько? — проводила я взглядом тяжелый мешок, который со звяканьем опустился у моих ног.

Зеленокожий парень поежился, глянув мне за спину. Похоже, Зараза тоже спустилась.

— Как ты велела, вождь. Чтобы штраф внести. Два штрафа. И еще один.

— Третий за что? Что натворили?

— Мужа твоего ловили, вождь. Не того поймали. Вот... штраф придется уплатить. Ты вождь... Тебе платить.

— Мужа ловили, да не словили... — меланхолично повторила я. — А я вождь...

Сил ужасаться пока не было. Наверное, после завтрака появятся снова. Хороший завтрак всегда придает много энергии.

— Я пошел, — предпринял попытку удрать орк.

— Стоять! Зовут как?

— Не того мужа?

— Тебя.

— Джерзо́г, — слегка покраснев, если судить по тому, что его зеленая кожа приобрела желтоватый оттенок.

— Мое имя Кларисса Терезия Монк. Разрешаю звать меня — вождь Клара.

— Понял, вождь... Клара. Передам.

— Старшего в отряде как зовут? — продолжила я допрос.

— Ширку́г.

— Передашь Ширкугу, чтобы больше никаких штрафов. Не сметь портить мне репутацию! Мужа моего искать, но аккуратно. О поисках докладывать мне. Устроились где?

— Трактир «У орка», — клыкасто улыбнулся парень.

— Ты учился где? — прищурилась я. — Почему-то мне кажется, что ты получал образование не в племени.

— Мы воины, вождь! Разведчики! Следопыты! — стукнул себя кулаком в грудь он. — Нас обучали хорошо.

Я кивнула, принимая ответ. Остро хотелось грустно вздохнуть и немножко поплакать. Но не имею возможности. Это же орк, ни малейшей слабины нельзя показывать.

— Прежний вождь был хороший? — спросила зачем-то. Ну, вдруг? Если там вменяемый мужик, то потихоньку договоримся. Я ему топорик типа «проиграю», а он от меня отстанет со своим племенем.

— Злой. Старый. Глупый. И слабый, — помедлив,