– Ты так рассуждаешь, будто завещаниеничего не значит. По завещанию я являюсь единственной наследницей. Значит, этомой дом. А что касается оформления дома на себя, так это только вопрос времени.

Откинув ствол, я продемонстрировала Люське,что ружье заряжено самыми настоящими охотничьими патронами, и поставила его устены.

– Это именное. Вадиму принадлежало. Он сним всегда на охоту ходил. Живность всякую стрелял. То по уткам, то помедведям, то по кабанам. Вадим и представить себе не мог, что я когда-нибудьбуду из этого самого ружья палить по его родственникам! Пах! Пах! Пах!

Люська посмотрела на меня ошалелыми глазами,затем перевела взгляд на ружье, стоящее у стены, и тихо сказала:

– Танька, ты что несешь? Ты, по-моему,из-за этого наследства умом тронулась.

– Я рассудка не теряла. Это они все егопотеряли.

– Кто они?

– Те, кто хочет отнять у меня этонаследство.

– Ты бы это… Ты бы ружье отнесла наместо.

– Зачем? Пусть оно стоит у стены. Ему тамочень даже неплохо.

– Да я боюсь, как бы оно не выстрелило.

– Не бойся. Если никто из родственниковВадима не будет отравлять мне жизнь, оно никогда не выстрелит.

Не знаю, удовлетворил Люську мой ответ илинет, но она ничего не сказала по этому поводу. Она быстро разлила кофе почашкам и протянула одну из них мне.

А затем мы принялись за уборку, переделываявсе, что есть в доме, на свой вкус и цвет. Я позвонила в ближайшую строительнуюфирму, заказала плотника и поменяла замки на входной двери. Люська собралапустые бутылки, вымыла полы и расставила по всему дому вазы со свежими цветами,сорванными на клумбе. Вечером мы с Люськой растопили камин, открыли бутылкудорогого французского вина и разлеглись на медвежьей шкуре. Люська приняласьмечтательно смотреть на огонь и рассуждать вслух.

– Знаешь, Танька, я бы этот дом тоже неотдала без боя, – наконец-то согласилась она со мной. – Такие дома надороге не валяются. Прямо не дом, а сказка. Тем более что из-за этого Вадима тычуть было не отправилась на тот свет. Думаешь, когда-нибудь мы узнаем, почемуВадим хотел тебя убить?

– Конечно, узнаем.

– Каким образом?

– Я думаю, что нужно хорошенькопокопаться в его прошлом.

– И когда мы начнем в нем копаться?

– В самое ближайшее время. Как толькоразберемся с родственниками.

– Таня, если ты сможешь доказать всем,что это наследство твое, ты будешь сказочно богата.

– Ну, не сказочно… Я буду просто богата.Люська, ты меня осуждаешь?

– За что? За то, что ты можешь то, чего яне могу? Я же уже тебе говорила, что я бы никогда не смогла женить на себетакого мужчину, как Вадим. А даже если бы и смогла и со мной приключилось быто, что приключилось с тобой, я бы, конечно, тоже попыталась оставить этонаследство себе, но у меня бы вряд ли что-нибудь получилось. Тогда плюнула бына него, поблагодарила Господа Бога за то, что после всей этой ужасной историиосталась жива, и ушла туда, где мне хорошо, комфортно и спокойно. Ты не такая.Ты всегда была не такая, как я. Ты выбрала очень опасный и очень тяжелый путь.Я не вправе тебя осуждать, потому что я никогда не жила так, как ты, но все жея скажу, что ты совершенно не жалеешь себя.

– Я боюсь проникнуться жалостью к себе.Для меня это просто непозволительная роскошь.

– И все же ты предпочитаешь богатствобезопасности и спокойствию. Помнится, ты никогда не была алчной и расчетливой.Что же с тобой произошло?

– Ничего. – Я непонимающе пожалаплечами. – Просто мне никогда в жизни никто не завещал наследства. Раньшеу меня не было наследства, за которое я должна биться, а теперь оно у меняесть. Когда люди говорят, что деньги – это мусор, они обманывают сами себя.Нет, я не отрицаю духовных ценностей. Они важны, и даже очень. Мы хотим денегне потому, что мы такие алчные, а потому, что мы находим в них утешение.Понимаешь, мне одинаково страшно потерять это наследство, словно его никогда небыло и мне никогда и никто его не завещал, и страшно его сохранить, потому чтоя знаю, что впереди у меня слишком много трудностей, которые я просто обязана преодолеть.Особенно после того, как я узнала, что мой бывший муж хотел меня убить…

Я замолчала и посмотрела на полусонную Люську.

– Пошли, я отведу тебя спать.

Люська откровенно зевнула и, встав с медвежьейшкуры, поплелась следом за мной. Как только я привела ее в спальню для гостей,она скинула с себя платье и рухнула на старинную дубовую кровать, укрывшисьшелковой простынкой.

– Танька, вот это, я понимаю, кровать!Прямо не кровать, а сказка. Ты хоть сама знаешь, сколько в этом доме комнат?

– Посчитаем как-нибудь на досуге, –от души рассмеялась я.

– Нет, ну я серьезно спрашиваю.

– А я серьезно тебе отвечаю.

– Тут одной домработницей не обойдешься.Тут их десяток нужен. А ты где ляжешь?

– Я еще пока не хочу спать. Хочу посидетьв кабинете Вадима.

– Зачем?

– Да так, просто. Хочу посидеть за егостолом, немного подумать. Глядишь, что-нибудь и надумаю.

– Если ты собралась рыться в его вещах,то не советую: там нет ничего интересного. Хотя кто его знает…

– Вот именно. Тем более у тебя было всегополчаса, а у меня целая ночь.

Включив Люське ночник, я вышла из комнаты ипошла в ванную. Облачившись в ночную рубашку и сунув ноги в пушистые тапочки, янаправилась в сторону кухни, для того чтобы достать соковыжималку и сделатьсебе стакан сока. В тот момент, когда я спускалась по лестнице, я услышалакакой-то шорох и уже ни минуты не сомневалась в том, что в доме кто-то есть.Поправив чересчур откровенный вырез на своей ночной рубашке, я встала посредилестницы, замерла и постаралась прислушаться к ночной тишине, плотнообволакивающей дом.

Таинственный скрип половиц… Тяжелое, томное,совершенно незнакомое дыхание… Я чувствовала чужое присутствие, чужой взгляд,чужие глаза и даже ощущала чужие мысли. Пытаясь побороть всепоглощающий страх,я наклонилась вперед и громко крикнула:

– Здесь есть кто-нибудь?!

Ответом мне была тишина. Не стало слышночужого дыхания, остались только чужое присутствие и чужой взгляд…