Я вновь села в кресло, на всякий случай обняларужье и терпеливо принялась ждать Люську. Когда у дома послышался шумподъезжающей машины, я взяла ружье и стремительно направилась к выходу. Люськане заставила себя ждать и появилась в дверях буквально через несколько секунд,как только у дома остановилась машина. Переступив порог, она окинула меняперепуганным взглядом и быстро скинула туфли.

– А, это ты…

– А ты еще кого-то ждешь? – Притусклом освещении Люська выглядела намного старше, и мне даже показалось, чтона ее лице появились первые, но уже достаточно глубокие морщинки.

– Да бог его знает. Мне кажется, что этотдом полон привидений. Кажется, что пойду по коридору, а из какой-нибудь комнатыпоявится силуэт бывшей жены Вадима с пистолетом в руках.

– А мне кажется, что у тебя началась манияпреследования.

– Не знаю, как там насчет маниипреследования, но одного родственничка мне все же пришлось хлопнуть, и негде-нибудь, а в собственном доме.

– Как он?

– Пройди, посмотришь. Просит, чтобы я егодобила.

– Не говори ерунды. У него просто агония.

– Не знаю, агония это или нет, но онпостоянно говорит мне различные гадости и угрожает.

– А ты как хотела? Выстрелить в человека,и чтобы после этого он распинался перед тобой в благодарностях?! – Люськавзяла с пола увесистый пакет, который привезла с собой, и смерила меня ничегоне понимающим взглядом:

– Ты что, в туалет, что ли, тоже с ружьемходишь?!

– В туалет тоже.

– Еще скажи, что ты спать с ним ляжешь.

– Если потребуется, и спать лягу.

Как только Люська прошла в комнату, я быстрозакрыла входную дверь на все замки и запоры и последовала за подругой.

– Ты все взяла?

– Все.

Как только мы подошли к кровати, на которойлежал Сергей, я почувствовала, как глухо застучало мое сердце. Сев на краешеккровати, Люська слегка потрепала раненого по щеке, и тот тут же открыл глаза.

– Эй, парень, ты живой?

– Живой, – прохрипел бледный какполотно Сергей.

– Ты, пожалуйста, возьми себя в руки. Стобой не произошло ничего страшного. Понимаешь, ничего! Все хорошо. Всенормально. Все очень даже хорошо.

Сергей как-то недобро усмехнулся и процедилсквозь зубы:

– Еще скажи, что все замечательно.

– Все просто замечательно, –нисколько не смутилась Люська. – Ты можешь мне смело довериться: я врач,и, говорят, неплохой. Я смогу тебя поднять за считанные дни, только ты долженмне помогать. Ты должен прислушиваться к своему организму и говорить мне обовсем, что ты чувствуешь в данный момент, где у тебя жжет, саднит, ноет…

Люська встала с кровати и со словами: «Сейчасвымою руки и буду ставить капельницу», вышла из комнаты.

Я стояла напротив кровати и смотрела в упор наСергея. Наши взгляды пересеклись, и мы не могли оторвать друг от друга своихсверлящих глаз.

– Она и вправду врач? – недоверчивоспросил Сергей. – А то сейчас вкапает чего-нибудь не того.

– Она очень хороший врач с огромнымопытом. Несколько лет назад она хирургом работала. Столько людей с того светавытащила. Ей многие жизнью обязаны. У нее это от Бога. Так что не переживай.Все, что она сделает, она сделает в лучшем виде. Если надо будет, что-нибудьподштопает или, наоборот, подрежет. Правда, сейчас она как хирург уже непрактикует. Там нервы знаешь какие надо иметь… Как канаты… А она женщинаслабая, чересчур эмоциональная, впечатлительная. И потом, ей мало платили. Внаше время многие вынуждены из-за этого бросать любимое дело: кушать-тохочется. Ведь она работала в обычной городской больнице, а там, как известно,платят копейки. А тут место подвернулось хлебное, в частной клинике. Вот Люськаи переквалифицировалась в терапевта, поменяла, так сказать, дислокацию. Ейсемью кормить надо. У нее муж вообще работать не желает, захребетник хренов.

Видимо, мои слова в чем-то подействовали намужчину, потому что в его взгляде появилось что-то наподобие теплоты. Наверное,он решил, что Люське можно довериться и дать свою руку для капельницы.

– Если у тебя такая положительнаяподруга, то я вообще не пойму, что у вас может быть общего?! Что вас связывает?Добропорядочная, замужняя женщина и стерва… Как вы вообще нашли друг друга?

– Мы с детского сада дружим, и,представь, ни разу не ссорились. Ни разу. А еще говорят, что женской дружбы небывает. Чушь собачья. В этой жизни все бывает. То есть абсолютно.

– Я вообще не представляю, как можнодружить с таким чудовищем, как ты!

– Сам ты чудовище!

В этот момент в комнату вошла Люська,подкатила к кровати журнальный столик и стала вынимать из своего пакетавсевозможные докторские причиндалы.

– Ты сейчас что будешь делать? –поинтересовалась я у своей подруги.

– Капельницу буду ставить.

– Думаешь, надо?

– Думаю, что надо.

– А может, перебьется?

Люська слегка вскинула голову и достала изпакета несколько одноразовых капельниц.

– Таня, я что-то не пойму, мы еговыхаживаем или нет?

– Выхаживаем, – с запинкойпробормотала я.

– Что-то я не чувствую уверенности втвоем голосе.

– Не чувствуешь уверенности… – Язамолчала, не зная, что же мне на это ответить.

Люська почувствовала мою слабину и сделалатакую серьезную мину, какую только смогла.

– Таня, послушай, ты ранила человека, иесли ты решила его спасти, то предоставь это мне. В конце концов, я врач ипрекрасно знаю, что делать. Так что, пожалуйста, сядь и не мешай. Мне надосделать несколько уколов и поставить капельницу.

– Пожалуйста. – Я села в угол истала смотреть, как моя подруга колдует с медицинскими прибамбасами.

– Спасибо. – Воодушевленная Люськапринялась за свое любимое дело и стала что-то совсем тихо напевать себе поднос.