— Ни в чем… — ответил он, резко отвернувшись к океану.

Те парни. Его друзья. Он думал о людях, которые погибли вовремя атак. Том посмотрел на нее, черты его лица снова смягчились.

— Я говорил тебе, как я рад, что ты здесь?

— Всего пару раз.

— Ну что ж, скажу тогда еще раз.

* * *

Том провожал Мэдди обратно в каюту, когда они повстречали раненого матроса, которого несли на носилках из лазарета. Половина его тела была в бинтах, а левая рука ампутирована.

Том отдал честь матросу, тот был в полном сознании и ответил на приветствие. Страх читался даже в одном его открытом глазу. Мэдди могла бы сказать, что он видел нечто столь жуткое, что привело его в ужас и не оставит его прежним. Но Мэдди удалось прочесть в этом взгляде что-то еще, когда его увозили. Это было узнавание. И едва уловимый лучик надежды.

Глава 17

Атмосфера в солнечной комнате была необыкновенно прекрасной, хотя Джекс и не понимал, с чем это связанно. Все оставалось под контролем и не менялось, от температуры и потоков воздуха до флоры и фауны. Тем не менее, что-то в сегодняшнем дне было… прекраснее.

Габриель и Джекс прогуливались по тропинке, которую с обеих сторон окружали невысокие вишневые деревья самой дальней восточной части крытого сада. Обычно парочка прилизанных ассистентов дожидалась распоряжений от Габриеля в укромных закоулках сада, но на сегодня он их отослал. Он хотел что-то обсудить с Джексом. Наедине.

Джекс выявил желание сосредоточиться на текущей политике, но его до сих пор волновало происходящее с Эмили. Как он мог позволить себе зайти так далеко? Он только подумал о тревожном разговоре с Сильвестром, и снова вспомнил об Эмили, готовой к прыжку. Вот что бывает, когда ты теряешь бдительность, подумал Джекс, приводя мысли в порядок и переключая все свое внимание на Габриеля. Они прошли каменный мост и остановились у скамейки. Выражение лица Габриеля стало отчужденным и серьезным. Из складок мантии он достал манильский конверт, который стал разделять пространство между ним и Джексоном.

— Джексон, как ты знаешь, я сражался на одной стороне с твоим родным отцом еще во времена первой эры Смуты. В те времена зверства совершались с обеих сторон. Слишком много ангельской крови было пролито. Я не хочу, чтобы это случилось снова.

— Но со времен Смуты я поклялся себе, несмотря на всю сложность ситуации нужно принимать решения, если ради спасения тысяч должна быть пролита малая капля крови, пусть она прольется. Во имя всеобщего блага, ради Ангелов. Мне нужно, чтобы ты понимал это. И знал, что решения не даются легко.

Джексон молча кивнул, размышляя о веках, прожитых Габриелем, когда он защищал Ангелов со знанием дела. Каково это? Что должно было произойти с тем, кто прошел через столько кровопролитий?

Габриель постучал пальцами по конверту.

— Открой его.

Джекс взял конверт с чувством тревоги. Он раскрыл латунную печать, перевернул конверт, чтобы снять оборотную ленту, и достал глянцевую фотографию. Паника и шок прошли по позвоночнику Джексона и выстрелили ему в голову. Это была фотография детектива Сильвестра.

С Луи Кройцем.

Кройц был предателем.

— Предполагаю, ты знаешь их, Джексон?

— Да, сэр. — Джексон не сказал Габриелю о неожиданном визите Сильвестра, но Габриель знал, что эти двое сотрудничали в прошлом.

— Эта фотография была сделана всего пару дней назад, — сказал Габриель. — Ты знаешь, что Детектив Сильвестр управляет антиангельской организацией, здесь, в городе?

— Я что-то такое слышал.

— Таким образом, тебе, стало быть, интересно, что один из наших наиболее уважаемых Ангелов, глава нашей программы обучения Хранителей, делает с ним. За пределами святилища. Разве это не кажется тебе немного любопытным, Джексон?

Джекс кивнул.

— Так и есть, сэр.

— Это серьезное нарушение. Представь, ты доверяешь кому-то наиболее важную информацию, и узнаешь, что он все это время был предателем. Прямо у нас под носом.

— Уже сейчас он представляет серьезную угрозу для каждого из нас. Наша безопасность была нарушена изнутри. Его нужно остановить, прежде чем случится что-нибудь еще. Это война, мы сражаемся здесь. И мы должны одержать победу.

Габриель внимательно посмотрел на Джексона.

— И после того, как мы остановим его… мы остановим детектива. Ты понимаешь, о чем я тебя прошу?

— Да, сэр, — сказал Джекс. Его желудок сжался, в крови побежали эндорфины. — Понимаю.

— Хорошо. Я знаю, для тебя это может быть сложно, — сказал Габриель, положив нежную руку Джексону на плечо. — Но мы должны выполнить свой долг.

Джекс посмотрел ему в глаза и кивнул, не моргнув.

Глава 18

Детектив Сильвестр сидел со сцепленными руками, откинувшись на деревянной скамье. Его взгляд блуждал по темному святилищу Католической Церкви Святого Причастия, очки в проволочной оправе красовались на лице. Он был единственным прихожанином в пустом соборе в этот час. Несколько свечей мерцали возле алтаря, отбрасывая блики на сводчатые арки. Мягкое желто-оранжевое свечение танцевало по витражам, удерживающим кромешную тьму города за ними.

Сильвестр пытался молиться. Прошло время, и он почувствовал преграду в своем сердце, когда сидел там. Но он продолжал. Ему было нужно. Он не знал, что делать.

Луис Кройц пропал без вести всего за пару часов до этого. Он пропустил ночной выход на связь, и в то время как на счету Луиса было много всего, он не был забывчив. И он не был неаккуратен. Все сопротивление ждало, затаив дыхание, любую информацию, но до сих пор ничего не приходило.

И у Сильвестра было плохое предчувствие.

Несмотря на теплый свет от свечей, холод висел в воздухе просторного собора. Детектив слегка кашлянул, посылая эхо по задворкам церкви.

Снова и снова Сильвестр задавался вопросом, что он мог сделать по-другому, чтобы предотвратить это. Детектив ломал голову, пытаясь придумать, какие меры по обеспечению безопасности они упустили, какой резервный план они испортили, пока на него не нахлынуло эхо вины, которую он чувствовал из-за девочки, со спасением которой он опоздал много лет назад.

И хуже всего было то, что Сильвестр знал, что это было бесполезно. Он никогда не найдет ответ.

Все же сейчас его одолело другое чувство, когда он сидел на церковных скамьях, которые он так хорошо знал. Так или иначе, он должен был примериться со своим Богом, и как можно скорее.

Он нуждался в отпущении грехов.

Он плотно сжал руки, когда склонил голову.

Именно в этот момент старая дверь церкви со скрипом отворилась, и порыв ветра заставил свечи на алтаре мерцать.