Я покачала головой. Я не знала. Раньше я приходила сюда не для того, чтобы проверять содержимое ящиков. Я приходила полежать на софе, вспомнить запах одежды дяди Макса. Я приходила вспомнить прошлое, запечатленное на фотографиях. Точно с таким же настроением сюда приходили и мои родители и, наверное, Эсме. По слухам, в далеком прошлом у Эсме и Макса был страстный роман.

— Я вовремя опомнилась, — рассказывала она мне. — Из камня воды не выжмешь. Можно долго стараться, но это дорого тебе обойдется.

Эсме не знала, что я понимаю, о ком она говорит.

— Я бы все сделала ради этого мужчины, — бывало, произносила она.

Она рассказала мне все это в ответ на мой вопрос, любила ли она кого-нибудь, кроме отца Зака, который был юристом и умер от сердечного приступа, когда Заку едва исполнилось девять лет. Помню, Эсме тогда еще сказала:

— Да, любила.

И, немного подумав, резко добавила:

— Давно. В прошлой жизни.

Моя мать говорила, что Эсме была готова выйти замуж за Макса.

— Но твой дядя не был создан для семейной жизни. Он был такой… — Мать задумалась в поисках подходящего слова. — Раздавленный жизнью, — вымолвила она наконец. — И Макс был достаточно умен, чтобы сознавать это. Сердце Эсме было разбито, но со временем она успокоилась, а затем встретила Раса. И у них родился Зак. Все сложилось как нельзя лучше. Вернее, все сложилось бы как нельзя лучше, если бы Рас не умер таким молодым. Это настоящая трагедия. Бедняжка Эсме.

Бедняжка Эсме. Бедняжка Зак. Я и мой дядя Макс… Жестокие разрушители чужих надежд.

— Твой отец мог забрать их? — спросил Джейк.

До меня не сразу дошел смысл его слов. Я была погружена в воспоминания о Максе и Эсме.

Взглянув на Джейка, я спросила:

— Файлы? Зачем они ему?

— Но швейцар сказал, что твой отец был здесь недавно. А ты встречалась с ним сегодня днем.

Я задумалась. Возможно ли, чтобы мой отец после беседы со мной пришел в кабинет Макса и забрал все его документы? Нет. Скорее всего, я навеяла на него грустные воспоминания, и ему захотелось побыть в квартире своего старого друга. И потом, здесь было полно ящиков. Чтобы вынести все эти документы, моему отцу понадобился бы чемодан. Я сказала об этом Джейку.

— Значит, их забрал адвокат, — заметил он.

— Да, — сказала я, соглашаясь с логикой его рассуждений. — Конечно.

— Где ты витала, в облаках? — спросил меня Джейк, осторожно опуская руку мне на плечо.

— Я думала о дяде Максе. Мне очень жаль, что ты не был знаком с ним.

Что-то промелькнуло на лице Джейка, но затем оно снова стало непроницаемым. Я пожалела, что сказала ему об этом. Но уже через мгновение Джейк разрядил обстановку.

— Да, — промолвил он, целуя меня в лоб. — Мне тоже очень жаль. Должно быть, он тебя сильно любил, Ридли.

Я посмотрела на Джейка и улыбнулась.

— Почему ты так решил?

— Достаточно посмотреть на эту квартиру. Это храм, посвященный тебе.

— Нет, не только мне, — рассмеявшись, возразила я. — Всей нашей семье.

— Конечно, я и не спорю, но мне кажется, что в центре его внимания всегда была ты.

— Нет.

Я бросила взгляд на фото, стоявшее на столе. На нем были запечатлены Макс и я. Мне три года. Объектив запечатлел нас в тот момент, когда я кричала от восторга, потому что Макс разрешил мне залезть ему на плечи.

Я встала и прошла по длинным коридорам. Я так часто проходила мимо этой галереи, что от меня со временем ускользнуло содержание многочисленных фото, развешанных на стенах. Теперь я решила их рассмотреть. Все фото были отличного качества, черно-белые, в красивых рамках. Я заметила, что на большинстве фотографий запечатлена я, в разные годы своей жизни: детские, школьные, юношеские, университетские. Вот в ванной мама моет мне голову. Вот моя первая поездка на велосипеде, вот я на пляже, во время выпускного… Конечно, на многих фото я была в окружении своей семьи. На одном снимке были запечатлены Эйс и я на коленях у Санта-Клауса. Вот все собрались для того, чтобы посмотреть школьный спектакль, в котором я принимала участие. Я и мой папа в парке на аттракционах… Но Джейк был прав. Я просто не замечала, что постоянно была главным объектом внимания дяди Макса.

«Ты и Макс были связаны крепкими узами», — заметил мой отец. Он был прав. Но я принимала это как должное, как данность. Иначе и быть не могло.

— Теперь я не удивляюсь тому, что Эйс ревновал, а может, завидовал, — вслух произнесла я.

— Ты думаешь? — спросил Джейк, подходя ко мне сзади.

— Ну, — вздохнула я, глядя на фотографию, где Эйс и я спускались вместе по водной горке, и брат крепко поддерживал меня за талию. Я вспомнила, что через секунду после того как нас сфотографировали, мы столкнулись, сильно ударившись головами, и рухнули в воду. Я выла до тех пор, пока Эйс не подтащил меня к краю бассейна. «Все в порядке, Ридли. Не плачь. Все хорошо. Не плачь, а то они заставят нас зайти в дом». Спустя несколько секунд дядя Макс вытащил меня из бассейна. Его голубая рубашка сразу же покрылась мокрыми пятнами от моего купальника. Когда он понес меня внутрь здания, на каменных плитах протянулись мокрые дорожки.

— Нельзя так грубо играть с ней, парень. Она ведь маленькая девочка. — В голосе дяди Макса не было ни резкости, ни злобы.

Я помню, что Эйс висел на краю бассейна и наблюдал, как мы удаляемся от него. Я не могу точно сказать, какое выражение застыло на его лице. Чувствовал ли он себя виноватым? Разгневанным? Было ли ему обидно? Я не могу сказать.

— Насколько сильно он завидовал тебе? — спросил меня Джейк.

— Не настолько, чтобы так наказать меня, если ты это имеешь в виду, — ответила я, вытаскивая статью из кармана и раскрывая ее. Образы женщины и девочки снова взирали на меня.

Джейк не стал со мной спорить. Он направился к двери. Я заметила, что он неуютно чувствует себя в квартире Макса. Возможно, виной всему была чрезмерная роскошь. Как художник, Джейк не мог не видеть, что картины Миро[4] и Дали, висевшие на стенах, были подлинниками. Зак однажды сказал, что квартира Макса кажется ему похожей на музей, и его никогда не покидает ощущение, что в любой момент появится смотритель и попросит его убрать ноги с дивана.

— Но, возможно, Эйсу удалось раздуть проблему, внушить тебе беспокойство?

Я посмотрела на Джейка. Почему все подозревают Эйса во всех грехах? Только потому, что он страдает наркозависимостью? Но ведь это не повод, чтобы считать моего брата психопатом или лжецом. Джейк поднял руки, потому что по моему лицу он понял, как я отреагировала на его предположение.

— Я беру свои слова назад, — сказал он.