– Но это не почтовый, – с удивлением произнес мессер Джузеппе.

«Ну, да все равно», – добавил он про себя.

Всадники, увидев одиноко стоящего, худого, до смешного горбоносого человека в сером летнем плаще, в легкой фетровой шляпе, с мешком за спиной, – остановились.

– Кто вы, синьор? – крикнул один из всадников, всматриваясь пристально в лицо путника.

– Я Джузеппе Тартини, фехтмейстер и музыкант из Анконы. А вы сами кто?

Всадник, задавший вопрос, что-то сказал своему спутнику и подъехал ближе.

– Мы – охрана специального посланника Его Святейшества, – сказал он и еще сильней выставил вперед свою черную бородку, охватившую по краю желтовато-коричневое, пергаментное лицо. – Не знает ли синьор фехтмейстер поблизости какой-нибудь харчевни? Наши люди проголодались. И еще у меня сомнение, – добавил, несколько понизив голос, всадник с бородкой, – та ли дорога? Может, мы свернули на какую-то из боковых ветвей?

– Все дороги ведут в Рим, – вдруг почему-то на всадника обозлясь, громко и хрипло отчеканил мессер Джузеппе.

– А вы сами… – начал было всадник.

И в тот же миг раздался радостный крик возницы:

– Он!

Вслед за криком почти одновременно прогремело два выстрела.

Всадник с бородкой стал с горячей каурой лошади сползать вниз.

Второй всадник, державшийся чуть поодаль, упал лицом в конскую гриву.

Раздался еще один выстрел.

На этот раз стреляли в карете.

Через мгновение оттуда высунулся человек в мантии судейского чиновника и крикнул вознице: «Этот тоже готов!»

Возница соскочил с козел, не добежав четырех шагов до мессера Джузеппе, снял шляпу, глубоко поклонился и, волнуясь, рявкнул:

– Приветствую тебя, предводитель! Все исполнено, как ты и задумал!

Из придорожных кустов раздалось нежное, легкое бульканье: словно кто-то притронулся к самым верхам клавесина или зазвучало льющееся из кувшина вино.

Смеялся негодяй Аннале.

Диковинные мысли вместе со смехом слуги вдруг одна за другой стали входить в ум мессеру Джузеппе.

Мысли эти никак не вязались с выстрелами, кровью, дорогой. И уж подавно не вязались они со смехом Федериго Аннале.

Это были мысли о звуках, о свойствах и о небывалых возможностях музыки.

«Откуда явились в наш мир музыкальные звуки? Ясно, что их извлекают из инструментов или из человеческого нутра. Но для того, чтобы нечто извлечь, надо это нечто – предслышать! Откуда берется предслышанье?

Я должен не только сочинять музыку. Я должен создать нечто важное и кровно с ней связанное. Пусть это будет «Учение о звуке»!»

Так уговаривал, так упрашивал себя – не грубым и подлым сегодняшним голосом, а голосом мягким, поистине келейным – музыкант и фехтмейстер.

И тут же кто-то, – не дьявол, не сам Тартич, даже не его наставник Богуслав Черногорский, прозванный за свою ученость и славянское происхождение падре Боэме, – отвечал ему полушепотом:

– Звук музыки темной – это звук музыки жизни. Звук музыки светлой – это как раз звук музыки смерти. Но не смерти, понимаемой как уничтожение! А смерти, называемой жизнью иной, жизнью с Богом.

По земному темному звуку, как по лестнице с черными, обросшими грязью нижними ступенями, станешь ты подниматься, выше, выше! Пока наконец – легко и светло – не перейдешь в жизнь иную, подвластную одному лишь Всевышнему… Не по мосту перебежишь, не по реке забвения переплывешь – по звуковой лесенке перейдешь!

Полушепот этот был так приятен мессеру Джузеппе, что он позабыл на минуту о лежащих в лунной пыли трупах, о покинутом монастыре, о костящей его почем зря супруге Елизавете, племяннице архиепископа Корнаро, полгода назад отосланной им от греха подальше к брату в Пирано…

В чувство музыканта и фехтмейстера привел все еще побулькивающий невдалеке смех слуги.

Мессер Джузеппе поднял глаза: страшная картина только что пролетевшей над меловыми холмами смерти – смерти реальной, земной, а не какой-то звуковой или даже высшей, небесной, – тяжело легла ему на плечи…

Все случившееся дьявол-Аннале объяснил мессеру Джузеппе доступно, просто.

Шайка разбойников узнала о том, что папский нунций едет из Падуи в Рим и везет, кроме прочего, с собой какой-то весьма ценный груз.

Злодеи – по словам слуги – решили разделиться.

Двух разбойников неведомыми путями удалось пристроить в охрану нунция. По сигналу предводителя они обязаны были в определенном месте, убив нунция и его стражу, завладеть содержимым двух кованых сундуков. Главарь шайки вызвался ждать экипаж нунция в пустынном месте, поблизости от Анконы. А поскольку двое разбойников, внедренных в охрану, были одолжены на время у другой шайки, промышлявшей значительно северней, и не знали предводителя в лицо, – им был сообщен пароль: «Все дороги ведут в Рим!»

Вот потому-то, как только мессер Джузеппе произнес то, что он произнес, – раздались выстрелы, вот потому-то так сладко смеялся вышедший из-за придорожных кустов Федериго Аннале…

Впрочем, все подробности потрясенному мессеру Джузеппе усердный слуга передал позже. А сейчас на дороге, у мелового обрыва лежало три трупа, и еще двое разбойников ждали приказов предводителя.

– Мы должны немедленно избавиться от них, – шепнул в самое ухо Тартичу вдруг переставший смеяться Федериго Аннале. – Прознав про то, что вы не их предводитель, они убьют нас обоих. Да, да, не удивляйтесь! Пока я с вами – я тоже подвержен смерти. Увы! Так что позвольте мне все сделать самому и наверняка. Не утруждайте себя мелочами, великолепный синьор, прошу вас! Подумайте лучше о прелестном звуковом ветре, который еще называют акустическим, о необычных, я бы сказал, о неслыханных свойствах самых нижних музыкальных тонов! – нашептывал и нашептывал слуга.

Доведенный всем виденным почти до беспамятства, мессер Джузеппе, только махнул рукой.

Еще раз глянув в лицо бородатому всаднику и убедившись, что тот на самом деле мертв, он отошел подальше от дороги и растянулся во весь рост в придорожной траве, несмотря на раннее лето уже совсем иссохшей.

Аннале тем временем крикнул:

– Эй вы, briganti! Вы, вы, горе-разбойнички, сюда! Предводитель разрешает вам осмотреть добычу первыми. – И чуть тише специально добавил для разбойника, до того притворявшегося возницей и подошедшего к нему первым: – Тут есть одна недурная харчевня. Наши люди – там. В харчевне все и поделим. По справедливости, по справедливости, конечно… – добавил он еще ласковей.

Федериго сел на козлы, двое разбойников влезли в карету, вывалив оттуда прямо на дорогу тело несчастного посланника. Взбив за собою столбики пыли, карета пропала в боковых ответвлениях дороги…

Примерно через три четверти часа Аннале вернулся назад: все в той же карете, но уже один. Смахнув со щеки нечто похожее на слезинку, он подошел к лежащему в порыжевшей траве мессеру Джузеппе и кисловато сказал: