Шахов сидит за столом мрачнее тучи, а прямо перед ним лежит тот самый тест. Сжимаю руки в кулаки, вспоминая снова глаза Юли. Знала же, как Рустам поступил с бывшей женой, но все равно побежала тут же хозяину докладывать… преданная какая. Интересно, кому именно? Вдруг все-таки Софии до сих пор? И вот так она выслуживается перед ней?

За моей спиной захлопывается дверь и в кабинете становится тихо. Слишком тихо. Особенно если учесть, что прямо передо мной сидит разъяренный мужчина, буравящий меня исподлобья недобрым взглядом, в котором кипит просто нечеловеческая ненависть. И вот тут у меня екает. От Шахова в последнее время не знаешь, чего ждать. Вдруг он будет настолько зол, что и на аборт меня не пошлет, просто прикажет своим людям меня избить. Один удар в живот и… всё.

- Ты же сказала, - начинает говорить Рустам севшим от гнева голосом, а меня мурашки от его вкрадчивого тона продирают, - что врач назначил тебе противозачаточные. Нет, не так. Я приказал тебе принимать противозачаточные.

Если бы меня посадили в одну клетку с голодным тигром, я бы, наверное, не в таком ужасе была. Там точно знаешь, что тебя ждет. С Шаховым хуже, чем с бешеным диким зверюгой. Потому что тормозов нет, потому что богат так, что всем глотки деньгами забьет, что бы ни сделал. Потому что даже предположить не можешь, чем все закончится.

- Назначил, - тихо подтверждаю я. - Это правда, он назначил, и я принимаю их каждый день, без пропусков, клянусь! У меня есть календарик, где я…

- Клянешься? – рычит глухо Рустам, медленно поднимаясь. Его безумно красивые ладони сжимаются в огромные кулаки до такой степени, что трещат кости и я едва подавляю позорное желание расплакаться, забиться в угол и умолять, чтобы меня перестали пугать и не трогали.

- Ты, глупая дурочка, клянешься?! Календарик она, твою мать, вела! Тогда какого черта ты беременна??!

Обхватываю себя руками, пытаясь хоть так защититься.

- Я… не знаю, - голос дрожит, - Я могу показать таблетки, я правда…

Шахов обрывает, глядя на меня с презрением:

- Все, что от тебя было нужно – просто послушно раздвигать ноги и не устраивать проблем. Но нет, ты и здесь умудрилась накосячить.

Замолкаю, опустив голову вниз, чтобы скрыть покатившуюся по щеке слезу.

- Это ведь просто беременность… - возражаю робко.

- Просто беременность?! Я не собирался обзаводиться детьми в ближайшее время! Это слабое место, а у таких людей, как я, не должно быть слабых мест!

Я уже понимаю, к чему он клонит и, подняв подбородок, выпаливаю твердо:

- Я не буду делать аборт!

- О, как ты заговорила, - хмыкает Рустам, складывая руки на груди, - в безопасности себя почувствовала, да? Просто из-за того, что от меня залетела? А от меня ли?

Этот вопрос звучит хуже пощечины. Широко распахнув глаза, я вглядываюсь в лицо Шахова, надеясь, что он пошутил.

- Ты… ты это серьезно?? Я постоянно под охраной, постоянно, куда бы ни пошла! Те фото были поддельными, это ведь доказала экспертиза! Ты от ревности уже сходишь с ума!

- А у меня нет причин тебя подозревать? Тимур, мой верный помощник, и тот бросился тебя прикрывать. С чего вдруг? Зачем ему врать?

- Он… - осекаюсь, - не врал.

Так вот, почему я в последние дни совсем не вижу Жукова нигде… Очень надеюсь, что он жив и не слишком сильно пострадал, ведь действительно подставил себя, чтобы меня выгородить. Неужели так пожалел? Я в этом доме за каких-то несколько месяцев разучилась верить в подобную доброту, тут ничего бескорыстно не делают. Никогда еще жизнь не макала меня так быстро в реальность, заставляя взрослеть так быстро.

- Знаешь, что? – неожиданно заявляет Рустам, поднимая тест и одним точным броском отправляя его в мусорку, - Я не отправляю тебя на аборт.

Сердце пропускает удар, и я даже вдохнуть сначала не могу, настолько сильно спирает дыхание от счастья.

- Рустам… - охнув, прикрываю рот ладонью, недоверчиво уточняю, - ты серьезно? Я могу родить этого ребенка??

- Ты его родишь, - кивает Шахов, - если тест ДНК покажет, что он мой, ты родишь ребенка. А потом исчезнешь из моей жизни.

Ни разу я еще не испытывала чувства, когда безграничная радость так быстро угасает, заменяясь ноющей болью в центре груди. И эта черная дыра разрастается, как плесень, уничтожая робкую надежду безжалостно. Улыбка сползает с губ, и я роняю безвольно руки.

- Ты… ты хочешь отобрать моего ребенка?

- Нет. Это мой ребенок. Я просто заберу свое. Ты пришла сюда работать на определенных условиях, одна. Одна и уйдешь.

Нет, не может быть. Да, Шахов жесткий человек, но… не настолько же? Он просто пугает. Нельзя же быть в действительности таким монстром.

- Ты не можешь так поступить, это жестоко! – делаю несколько шагов к нему.

- Я не прощаю ошибок. Если после родов не уйдешь по-хорошему – я заставлю тебя уйти. Только теперь на тот свет. И, поверь мне, я не шучу.

- Рустам!

- Пошла вон, - морщится он, - Сама, пока я не выволок тебя за шкирку. Завтра поедешь в клинику и сдашь ДНК тест, потом приедет врач и осмотрит тебя, отсюда ты никуда не выйдешь. Попробуешь навредить себе или ребенку – привяжу тебя к кровати, и ты проведешь так все девять месяцев.

- Так… так нельзя! Нельзя отбирать ребенка у матери! Кто так поступает?? Ты же человек, у тебя тоже была мама, ты не можешь…

- Могу, - отрезает сухо Шахов, - И поступлю. Между нами был договор, и ты его нарушила, теперь я никакими обязательствами не связан. Элементарные правила ведения бизнеса. Свободна.

Рустам отходит назад к своему креслу, опускается снова в него, будто не вынес только что приговор матери собственного ребенка. Будто не разрушил чью-то жизнь сейчас, не раскрошил через пальцы.

- Ты хуже животного, - тихо произношу, тяжело дыша. Слезы стоят в глазах, но позволить себе расплакаться перед этим… человеком я не могу.

- Следи за языком.

- Ты. Хуже. Животного. Я не отдам тебе своего ребенка, ни за что.

- Охрана, - нажав кнопку на селекторе, - проводите Алису Дмитриевну в ее комнату.

Взгляд падает на золотое перо с изысканной гравировкой и у меня дрожат пальцы. Желание схватить его и вонзить настолько сильное, что я еле держусь на месте. Воочию прокручиваю в голове эту сцену и картинка такая сочная и яркая, что я не сразу понимаю, что уже протягиваю руку к перу.

- Алиса Дмитриевна, идемте, - перехватывает меня за локоть один из охранников и наваждение рассеивается.

Я бросаю последний взгляд на Рустама и выхожу из кабинета. Нет. Это не выход. Тогда мне точно не выбраться, а даже если и выживу, ребенка точно больше не увижу.

Захожу в свою комнату и даже не сразу понимаю, что мужчина, проводивший меня буквально под конвоем, все еще не вышел.