А кто тогда в квартире?

Сидящий внутри, похоже, растерялся. Откуда взялся этот призрак? Открылась дверь, явив неосвещенную прихожую. Нечеткий силуэт повернулся боком, уйдя частично за дверь. Видно, как рука опускается в карман. Похож комплекцией на Квасова, но никакой он не Квасов…

— Проходите.

Уже не шорох за спиной, а резкие клацающие звуки. Вникли в ситуацию, сволочи… Кто-то сорвался с места, несся по лестнице! Пистолет в кармане, но до кармана — как до Эвереста. Он пнул со злости по двери, отбив плечо стоящему за порогом. Человек вскрикнул, выронил пистолет. Он метнулся в квартиру, и как раз в тот момент, когда невидимый убийца снесся на площадку, по инерции врезавшись в лифт, Максимов хлопнул дверью. Субъект, похожий в темноте на Квасова, резко отпрыгнул. Но он схватил его за шиворот, махом ступни выбил почву из-под ног и с треском всунул затылком между стенкой прихожей и холодильником. Там и живи, вояка. И словно почувствовал беду — тысячи иголочек впились в затылок: он рухнул на пол, закрывая ладонями голову. Длинная очередь прошила входную дверь!

— Не стреляй, кретин! — взвизгнула женщина… Женщина?

Но он уже катался по полу и горлом издавал мучительные «предсмертные» крики. Какой артист пропал! Обязаны услышать. Имеются же у них уши, в конце концов?!

Снаружи, похоже, услышали. Уважительно замолчали. Ладно, не пропал артист, теперь не будут гнать, как на пожар… Он поднялся на носки — откуда силушка взялась былинная! — одной рукой сцапал за шиворот вдавленного «Квасова», другой зажал ему рот, приподнял, поволок в комнату. На пороге споткнулся о человеческое тело, чуть не выронил. А вот и настоящий Квасов — печальный, сморщенный, с дырочкой в переносице. Физиономия умоляющая, как в тот памятный день, когда Максимов высказал резкое несогласие с попыткой затащить его в дерьмо… Ярость плеснула в кровь, он забыл про конспирацию, швырнул убийцу на пол. Потный мужик с плешивой макушкой и трясущимися щеками ударился затылком, по привычке полез в карман — забыл, что пистолет уже выронил. Шум отметили снаружи. Сообразили, что на удочку попались. Дверь встряхнуло от добротного пинка. Худая дверь — такой немного надо… Он сцапал подлеца за воротник пышного пуловера, резко вздернул и красивым свингом спровадил в долгий нокаут. Бросил тело и заметался, не замечая, как с костяшек пальцев капает кровь. Метнулся в прихожую — за пистолетом, но опять затряслась дверь, отшатнула от прихожей — дьявол с ним, с пистолетом… Он кинулся на кухню — окна во двор, а там «старушки и доберманы» наверняка не спят, в самоубийцы пока рано. Он бросился в единственную в квартире комнату — теснота страшная, проход узкий, потолок давит… но окна обращены в тыл — на акацию, погреба и гаражи. А рядом взломанная дверь, куда он так предусмотрительно пролез!

Он протопал между стенкой и диваном, смахнул с подоконника засохший кактус, кипу пожелтевших газет (не процветал товарищ Квасов), и когда свалилась дверь от сокрушающего пинка, распахнул фрамугу. На второй заело шпингалет — толстый, толстый слой ржавчины. Вынести стекло своим телом — красиво, как в кино? Это больно. Нет другого тела. Разбежаться надо как минимум. Он вскарабкался на подоконник, саданул по раме ботинком и, потеряв равновесие, полетел куда-то за борт. Высоко-то как… Оказалось, что не очень. Он сумел уцепиться пальцами за карниз, поэтому удар о землю вышел щадящим. Отбив плечо, Максимов покатился в кустарник. Поднялся, шатаясь, решив перенести на ногах болевой шок (ангину ведь переносят на ногах?), побежал через заросли, приземлился, как парашютист, на жестяную крышку погреба, помчался в просвет между гаражами…

Благо за «китайской стеной» городская цивилизация плавно сходила на нет. Котлован с подъемным краном, глубокий лог, остатки частного сектора, погибший в битве с перестройкой заводик древесно-стружечных плит… Он петлял как заяц, пугая добропорядочных мам с колясками и благообразных старушек. Разогнал на задворках какого-то барака компанию подростков, собравшихся вдохнуть «моментального» клея (те подумали, что полиция атакует). Пошел пешком, приводя в порядок дыхание. Сел на лавочку, мило улыбнувшись пенсионеру с тросточкой. Краткий отдых — и назад — искать затерянную Светку. Мечется, поди, меж домов, пытаясь мимикрировать под местную. А может, сцапали Светку. Но если так, то это уже полный улет…

Как говорил какой-то видный ученый, верить в Бога НЕОБХОДИМО. На всякий случай. Если Бога нет, то мы ничего не теряем. Но если же он есть…

Осталось выбрать Бога. Сколько в мире симпатичных религий! Вудуизм, например…

Отдуваясь, на лавочку рядом с ним плюхнулась Светка. С неба свалилась. Дышала, как выхлопная труба. Шапочку-обновку уже сумела потерять, башмачки в грязи, физиономия — средней степени невменяемости. А рюкзак-то новый не потеряла — болтался себе за плечами. Что у нее там, помимо книжек, — пропеллер?

— Вы слишком быстро бегаете, Константин Андреевич… — с какой-то подозрительной ужимкой сказала Светка и булькнула горлом. — Ой, меня сейчас, наверное, вырвет…

Пенсионер на лавочке напротив явно забеспокоился. Сложил газету в трубочку, поднялся и быстро заковылял к родному дому.

— Фу… — сказала Светка, растекаясь по лавочке, — отлегло… Уже не вырвет…

— Любопытно девки пляшут, — заметил Максимов. — А я уж собрался на твои поиски.

— С такими плясками, Константин Андреевич, — простонала Светлана, — вы скоро соберетесь на мои похороны…

— А подробнее? Зачем за мной бежала?.. Нет, пойми меня правильно, Светка, я безумно рад нашей встрече, ты существенно облегчила мою задачу. Но, если память не отшибло, я оставил тебя в соседнем дворе, нет?

— Я сместилась, Константин Андреевич… — Светка отдышалась и начала краснеть. — Там какие-то пацаны сидели, пиво дули. Потом двое так уставились на меня, с претензией… на обладание — я и убежала… Смотрю, а вы за угол длинного дома сворачиваете. Я ж не дура, поняла, что вы с обратной стороны хотите зайти… На лавочку плюхнулась, сижу, жду. Мне просто повезло, что я сидела возле четвертого подъезда, а все произошло у третьего…

— А что произошло? — Максимов невольно заинтересовался.

— Так это же… — Светлана вздрогнула. — Сижу себе на лавочке, никого не трогаю. Доберман какой-то вертится… Потом девица с сенбернаром из третьего подъезда выходит. Стоит, с девчонками соседскими болтает. Доберман сенбернара мутузит… Вдруг бац! — иномарка откуда-то из-за угла выскакивает! И прямо напротив меня тормозит!

— Ты не описалась? — участливо поинтересовался Максимов.

— Описалась, — икнула Светка. — Почти. Но они не за мной приехали. За вами, Константин Андреевич. В мою сторону даже не смотрели — хотя я совсем рядом сидела. Двое выскочили, потом женщина молодая… Чернявая такая…

— Женщина? — нахмурился Максимов. Что-то тихо-тихо застучало под черепушкой.

— Они потом все трое побежали в подъезд, а до этого… — Светка скромно потупилась. — Я успела их пару раз сфотографировать.

— В смысле? — не вник Максимов. — Запомнила, хочешь сказать?