Наверное, мне стоило напрямую спросить Яну, была ли она в понедельник вечером в беседке, но я почему-то решила этого не делать и, посоветовав намазать руку зеленкой или йодом, отправилась в сторону кухни для дальнейшего несения службы.

По дороге меня перехватила Анюта и, пообещав показать по Интернету прикольные мультики про кота, потащила к себе в комнату, где на постели среди всякого разного хлама, включая фломастеры, карандаши, конфетные фантики, разбросанные диски, жвачки, фенечки, лежал шикарный ноутбук с логотипом в виде надкушенного яблока.

Пока Анюта набирала адрес нужного сайта, я полюбопытствовала:

– А что, тебе вот так, запросто, разрешают пользоваться Интернетом?

– Да, разрешают. Когда я маленькая была, папа ставил блокировку, чтобы я по глупости не лазила куда не надо. А сейчас могу заходить куда хочу. Но если вы про порнуху и прочее, то меня это не интересует.

– Почему именно про порнуху? Насколько я знаю, в Интернете есть много такой информации, с которой лучше знакомиться, так сказать, в зрелом возрасте. Также и игры есть такие, которые запросто психику могут покалечить.

– Да я в игры особо не играю. Мне больше нравится их сочинять…

– И как ты их сочиняешь?

– Программки всякие пишу на Бейсике. – И деликатно добавила для непосвященных: – Это такой язык программирования.

И как же я забыла, что передо мной сидит достойная наследница династии компьютерщиков!

– Уважаю! А я вот обыкновенный чайник – кроме ворда, экселя и фотошопа, ничего больше не знаю.

– Ну, вы, если что нужно, ко мне обращайтесь, а лучше к Агнессе, она – программист экстра-класса.

«Прикольные» мультики действительно оказались очень смешными. Их героем был хитрющий лупоглазый кот, нарисованный английским аниматором Саймоном Тофильдом. Эта животина умела сделать жизнь своего хозяина крайне нескучной. Особенно меня порадовало то, что кот будил его приблизительно такими же иезуитскими методами, как и мой Персик, правда, последний пока обходился без удара бейсбольной битой по голове.

Поблагодарив за доставленное удовольствие, я собралась уходить, но Анюта вдруг неожиданно предложила:

– Хотите, я вам покажу, как мы с мамой прошлым летом в Италии отдыхали?

– Да, хочу.

Анюта открыла папку с файлами.

– Вот смотрите… Это мы в Риме.

Снимки были любительские, простенькие. Анюта и ее мама, где вдвоем, а где каждая в отдельности были запечатлены на фоне Колизея, Форума, собора Святого Петра, Пантеона, фонтана Треви и других туристических достопримечательностей Вечного города. Я внимательно вглядывалась в лицо Марии Эрнестовны. Это было лицо счастливой, довольной жизнью женщины, никакого подтекста, намекающего на потаенные печали, в его выражении не наблюдалось. Кроме того, у нее был нежно-розовый цвет лица, а под глазами полностью отсутствовали синяки и отеки, которые, как правило, свидетельствуют о заболевании сердца или почек.

– А это остров Искья. Здесь так здорово! Вот это термальный парк «Сады Посейдона». А это Арагонский замок… Мы с мамой весь этот островок облазили.

Анюта двигала курсором, демонстрируя мне фотографии, и я почувствовала, что она изо всех сил старается не заплакать, и осторожно положила ей руку на плечо.

– Я знаю, девочка, как это больно, когда теряешь самых дорогих. Я сама в один день потеряла родителей. Но нужно жить. И поверь, со временем боль становится не такой острой и можно даже улыбаться и думать о каких-то веселых вещах… И потом, твоя мама не ушла совсем, часть ее, ее гены, остались в тебе. Посмотри на себя в зеркало: у тебя такие же серые глаза, как у нее, такая же улыбка… Ведь, по большому счету, смерти нет… Просто мы как листья на дереве. Листья опадают, а ствол остается, ветви растут…

Анюта повернула ко мне лицо с глазами, полными слез:

– Я часто вижу маму во сне. Она такая грустная… И мне без нее так плохо! И мачеху я терпеть не могу! И зачем только папа на ней женился?

Я достала бумажную салфетку и утерла девочке слезы:

– Все перемелется, все успокоится, я это по себе знаю. И придет день, когда ты сможешь другими глазами смотреть на окружающих тебя людей и даже к своей мачехе станешь относиться по-иному.

Анюта энергично тряхнула головой, всхлипнула.

– Нет, не стану. Она вредная и противная.

– Ты сильно преувеличиваешь (тут я, по-моему, несколько покривила душой). Думаю, все дело в том, что твоя мачеха никогда не имела дела с такими большими и серьезными девочками, как ты, которые умеют писать программы на Бейсике. Просто нужно время, чтобы вы притерлись друг к другу и нашли общий язык.

– Интересно, у вас вообще нет детей, а с вами я сразу нашла общий язык!

– Это совсем другое. Я – твой временный попутчик, как в поезде, а там люди знакомятся просто, быстро и отношения между ними устанавливаются легкие и ни к чему не обязывающие… А в семье налаживание взаимоотношений – дело сложное, кропотливое…

Анюта насупилась:

– Жалко, что вы у нас временно, а то мне, кроме бабули, и поговорить не с кем. Папа всегда на работе, дед Дима сидит над своими мемуарами, у Агнессы времени хватает, только чтобы со мной программированием позаниматься, с Яной неинтересно.

Я обняла девочку и потрепала ее по жестким курчавым волосам.

– Не грусти, живи и радуйся жизни и за себя, и за маму. И помни: тебе есть кого любить, а это очень важно.

Анюта прижалась головой к моей груди и вдруг сказала:

– А вчера, когда папа улетел в Мюнхен, мачеха ночью ушла из дома в сад. Я сама видела.

Информация, скажем так, была несколько неожиданной.

– Ну и что? Может быть, ей просто захотелось подышать свежим воздухом.

– Ага, в половине первого ночи!

– Вообще-то это ее личное дело, кроме того, хочу тебе заметить, что хорошие девочки ночью спят, а не играют в сыщиков.

– Да нет! Я не следила за ней! Просто ночью у меня живот сильно заболел, и я пошла к Агнессе, чтобы попросить таблетку, и увидела в окно, как мачеха идет по дорожке мимо бассейна.

– Знаешь, думаю, самое правильное – это спросить у нее самой, и уверяю тебя, причина окажется самой банальной: например, что она страдает лунатизмом. Ну ладно, спасибо за кота Саймона. Пойду. Куда я эту чертову кастрюльку поставила, не помнишь?..

После обеда я позвонила в Московский центр акушерства и гинекологии по телефону, который мне дала Вера Дмитриевна, и около получаса проговорила с лечащим врачом покойной Марии Эрнестовны. Представившись доброй знакомой семьи Шадриных, я сказала, что много хорошего слышала от покойной Машеньки о ее докторе. Тут же придумала себе пару гинекологических болячек (тьфу, тьфу, тьфу!) и попросила о консультации, выяснив по ходу дела, чем болела Мария Эрнестовна и какие препараты ей доктор выписывала. Естественно, что никакого дигитоксина среди них не оказалось.