Стол ломился от еды, я со священным ужасом смотрела на гастрономический фейерверк, борясь с желанием отправить фотографию Агриппине, лишив её сна самим фактом того, что кто-то всё это поглощает на ужин. Причём с аппетитом и одновременно. Салаты с домашним майонезом, мгновенно превращающим мясной салат с картофелем в низкокалорийное блюдо, соления, местная колбаса, копчёная речная рыба, пироги, национальные сладости и, в завершение, пицца на толстом, сдобном тесте, щедро сдобренная майонезом, вперемешку с сыром и солёными огурцами. Что ж… Неожиданная версия итальянской кухни на просторах южной Сибири.

Кир от алкоголя отказался, символически пригубил рюмку и поставил на место. Егор не отказывал себе и Ольге, та разрумянилась, сидела довольная, через час перебралась к Егору на колени, флиртуя, время от времени запуская руки под его футболку, поглаживая плечи и шею. Кир сидел рядом со мной, беззаботно вёл разговор, иногда передвигался ближе, ненароком задевал спину, оставлял ладонь на талии чуть дольше, чем позволяли приличия. Всем всё было понятно, но я не чувствовала себя в ловушке навязанной публичности.

Через два часа хлопнула входная дверь, Ольга встала с колен Егора, ворча, что принести могло только отца, а тому неймётся, но на пороге появилась девушка. Из-за криво накинутой огромной куртки, скрывающей половину лица капюшоном, трудно было определить возраст гостьи.

– Он дерётся, – всхлипнула девушка, скидывая капюшон, являя миру всклокоченные короткие волосы и начавшую опухать от удара щёку.

– Тварь, – всё, что сказал Богдан, отбрасывая стул в сторону. – Стоять! – кинул он поспешившей было за ним девушке.

– Богдан! – подскочила Ольга. – Стой! Они сейчас дерутся, а завтра на тебя заявление напишут участковому, как в прошлый раз!

– Он убьёт её, – громко завыла девушка.

– Заодно и пить перестанет, – фыркнула Ольга.

– Прекрати, – нахмурился Егор, передвинул Ольгу, вставшую на пороге, в сторону и пошёл следом за братом.

– Прекрати?! Прекрати! Кирилл, скажи им!

– Оль, нехорошо, – Кир почесал переносицу и оправился вслед за Богданом и Егором. – Фая, подожди здесь, – мягко сказал он в мою сторону и скрылся за дверью.

– Что происходит? – я посмотрела на мечущую гром и молнии Ольгу, бессмысленно передвигающую тарелки на столе. Потом на пришедшую девушку, сравнявшуюся со стеной, с тревогой глядящую на захлопнутую с грохотом дверь.

– Родители её дерутся. Пьянь! – Ольга сделала круг вокруг стола. – Соседи, Агбай с женой. Напиваются как свиньи и дерутся, пока он её смертным боем не начинает лупить. Тогда дети сюда бегут, родственники на том конце живут. В прошлый раз Богдан вмазал Агбаю, так утром этот цирк уродцев отправился к участковому и написал заявление об избиении. До этого на Егора писали. Сколько можно?

– Их же не посадили, – всхлипнула девушка.

– Вот спасибо! Почему вы не ушли? Взяла бы младших и переночевала у тётки, они же с обеда пьют.

– Не могу, он их в подполе запер…

– Кого?

– Младших… И меня не подпускает выпустить их…

– Вот скотина! – подорвалась Ольга.

Сидеть на месте я тоже не смогла, для чего-то побежала за Ольгой, ворвалась вместе с ней в соседский дом, и оцепенела от увиденного. Грязь встретила ещё в сенях, кухня поразила теснотой, клеёнчатой скатертью с потёками жира на перекошенном столе, битой посудой, стеклом под ногами, смрадом, ударившим в нос как бетонная, зловонная стена.

Егор держал брыкающуюся, матерящуюся, похожую на ведьму женщину, вопящую с пугающей громкостью, переходящую на визг фальцетом. Богдан с ожесточением бил в грудную клетку и лицо тщедушного, плюющегося, визжащего как свинья мужчину – вероятно, Агбая. Кир в это время оттаскивал от него Богдана. Не знаю, долго ли это продолжалось до нашего прихода, судя по тому, что Кир довольно скоро оттащил Богдана, а Агбай был жив и относительно цел – недолго.

– Подвал! – крикнула Ольга и рванула к центру кухни, отодвигая в сторону стол.

Через несколько секунд чумазых, продрогших детей доставали одного за одним, высаживая рядком на кровать, кутая в одеяла. Всего пять человек, младший из которых ещё не ходит.

– Уезжаю я завтра, – бурчал Агбай, вытирая кровь грязным полотенцем. – Отметить надо. Святое дело.

Егор с Ольгой остались у соседей дожидаться родственников ревущих, продрогших детей. Мы с Кириллом вышли на крыльцо. Богдан в это время в пугающем молчании вытер снегом руки, лицо, уставился на чёрное небо, а после пошёл в Тойоту.

– Он же не поедет за рулём? – не поверила я глазам. – Он пьяный…

– Нет, заведёт и будет спать, – успокоил меня Кирилл. – Пойдём домой, Фая. Для одних суток тебе достаточно впечатлений.

– Я никогда такого не видела… – призналась я.

Где благополучная девочка из благовоспитанного семейства могла столкнуться с подобными проявлениями жизни? В моём кругу пьянели от брюта, ужинали в ресторанах, драки смотрели на ринге, делая огромные ставки.

– А я насмотрелся. Поэтому и ушёл со службы, – первый раз в жизни Кирилл был готов рассказать лично о себе, а не о питомнике или собаках.

Мы медленно шли, под ногами хрустел снег, я слушала Кирилла Сафронова, с нескрываемым интересом узнавая новые грани его личности, жизни. К тому времени, как мы легли в кровать, я забыла о произошедшем. Слушала, открыв рот, комичные истории из жизни МЧС, из школьных лет Кира или временах учёбы.

Когда и как рассказ стал комичным, я не уловила, как и не поняла, каким образом вечер превратился в ночь, а я отвлеклась настолько, что уснула под одним одеялом с Киром, нырнув под придавившую меня мужскую руку.

Подходило время официальных гонок под патронажем Федерации ездового спорта России и Российской кинологической федерации, а значит время моего возвращения в Москву сразу после соревнований.

Всё было заранее оговорено предусмотрительной Агриппиной, для меня куплен билет на самолёт, организован трансфер к месту гонок, заказан номер. Моё пребывание в питомнике северных ездовых собак «Звезда Хакасии» подходило к логическому концу.

Кирилл, конечно, не мог составить мне компанию в самолёте. Он должен отправиться к месту проведения гонок на автомобиле, загруженном снаряжением и с прицепленным к нему домом на колёсах, в компании питомцев, Ольги и дяди Андрея. В пути они встретятся с другими участниками из этого региона и дружной компанией людей и собак поедут по дорогам необъятной родины.

Я наблюдала за Киром, собирающим снаряжение, готовящим автомобиль. За снующей по дому хозяина питомника Ольгой, Егором, ходящим за ней хвостом, будто у него нет своих дел. Он поминутно вздыхал, говорил, что будет скучать, и обещал «вести себя хорошо». За тётей Юлей, деловито дающей распоряжения, что кому есть, носить, сколько отдыхать. «Знаю я вас», – повторяла она через каждое предложение, сердито поглядывая на членов семьи. За разбирающим очередную деталь снегохода дядей Андреем.