В попытке изжарить врага противник Смертокрыла забылся, подставился под удар. Угольно-черный гигант легко мог бы располосовать ближайшее крыло красного, но его левая передняя лапа снова осталась согнутой, крепко прижатой к груди. Вместо этого он снова хлестнул второго исполина хвостом, и красный дракон снова поспешно отпрянул прочь.

С виду Смертокрыл раненым не казался… тогда чего же он мешкает?

– Все! Хватит! Конец поискам! – прокричал Фалстад. – Волшебник твой, как ни жаль, на дне морском! А нам пора уходить, пока и мы за ним не отправились!

Поначалу эльфийка оставила его слова без ответа. Не сводя глаз с черного дракона, она пыталась понять, в чем смысл столь странных боевых приемов. Не стесняясь пускать в дело хвост, крылья и все остальные конечности, Смертокрыл словно начисто позабыл о левой передней лапе. Да, время от времени он двигал ею, причем лапа выглядела целой и невредимой, но всякий раз опять прижимал ее поближе к телу.

– Зачем бы? – пробормотала Вериса. – Зачем бы это?

Фалстад решил, что эти слова предназначены для него.

– Затем, – откликнулся он, – что тут мы ничего не добьемся, кроме возможной гибели! Конечно, смерти Фалстад не боится, но встретить ее предпочтет на своих условиях, а не на условиях этого бронированного страшилища!

И тут Смертокрыл, по-прежнему не пуская в ход левой передней лапы, сумел вцепиться в противника. Огромные крылья сомкнулись вокруг крыльев красного, меньшего из двоих, а хвост захлестнул его лапы. Когти трех из четырех лап черного великана оставили на теле врага множество глубоких ран, одну – у самого основания шеи.

– Вверх, чтоб те лопнуть! – прикрикнул Фалстад на слабеющего грифона. – С отдыхом подождешь немножко – сперва унеси нас отсюда!

Мохнатый зверь из последних сил устремился ввысь. Тем временем Смертокрыл на глазах у Верисы вновь полоснул когтями грудь противника. Под алым драконом словно бы начался небольшой дождик: море внизу зарябило от капель жизненных соков, хлынувших из чудовищных ран.

Рванувшись что было сил, меньший зверь сумел высвободиться. Качаясь из стороны в сторону, он оттолкнулся от Смертокрыла и замер, будто отвлекшись на что-то еще.

К немалому удивлению Верисы, красный дракон внезапно развернулся и в довольно рассеянной манере полетел в сторону Каз Модана.

Бой длился от силы минуту – ну, может, две, но за это недолгое время Смертокрыл едва не покончил с врагом.

Как ни странно, преследовать беглеца черный гигант и не подумал. Вместо этого он уставился на лапу, которую прижимал к груди, будто приглядываясь к чему-то, зажатому в кулаке.

К чему-то… или к кому-то?

Что там Ронин рассказывал ей и Дункану о чудесном спасении из обвалившейся башни? «Не знаю, кто это был, однако он подхватил меня, точно куклу, и вытащил из развалин…» Какое еще существо смогло бы с этакой легкостью подхватить взрослого человека и унести прочь, точно он – всего лишь игрушка? Одно только то обстоятельство, что о подобных чудесных деяниях никто прежде не слыхивал, и помешало следопытке понять очевидное. Волшебника уберег от опасности дракон!

Но… Смертокрыл?

В этот миг черный дракон тоже понесся в сторону Каз Модана, но не совсем туда, куда бежал его красный соперник. Глядя ему вслед, Вериса отметила, что лапа его по-прежнему сомкнута и прижата к груди, словно он всеми силами стремится сберечь ценный груз.

– Фалстад! Нам нужно туда, за ним!

Дворф посмотрел на нее так, точно она потребовала лететь прямиком в пасть черного исполина.

– Да, моя эльфийская леди, я – храбрейший из воинов, но твоя идея граничит с безумием!

– Ронина унес Смертокрыл! Ронин и есть причина тому, что дракон не пускал в ход одну из передних лап!

– Тогда дело ясное: волшебник все равно, что мертв. Зачем бы он темному, если не на закуску?

– Будь оно так, Смертокрыл сожрал бы его куда раньше. Нет. Ронин ему явно зачем-то нужен живым.

Фалстад поморщился.

– Ты слишком многого просишь! Грифон устал и долго без отдыха не протянет!

– Прошу тебя! Протяни, сколько сможешь! Я не могу оставить его так: я же клятву дала!

– На клятвах далеко не уедешь, – проворчал дворф, однако развернул зверя назад, к берегам Каз Модана.

Грифон протестующе заклекотал, но послушался.

Вериса умолкла, понимая, что Фалстад прав со всех сторон, однако по неким самой ей неясным причинам даже сейчас, даже в столь очевидно безвыходном положении, бросить Ронина на произвол судьбы не могла.

Вместо того чтоб копаться в собственных мыслях и чувствах, следопытка устремила задумчивый взгляд вслед уменьшавшейся фигуре Смертокрыла. Ронин наверняка у него. Это слишком, слишком многое объясняло.

Но что Смертокрылу, ненавидящему все живое, кроме себя самого, жаждущему уничтожить и орков, и эльфов, и дворфов, и людей, могло бы потребоваться от человеческого мага?

Верисе вспомнилось, кем полагал волшебников Дункан Сентур, причем того же мнения придерживались не только Рыцари Серебряной Длани, но и подавляющее большинство остальных людей. «Проклятая душа», – называл его Дункан. То есть, тот, кто с равной готовностью обратится хоть к добру, хоть к злу. Тот, кто способен… пойти на сделку с величайшим злодеем из всех живущих?

Что, если паладин оказался прав, сам не сознавая, насколько? Что, если в эту минуту Вериса пытается спасти человека, в действительности продавшего душу Смертокрылу?

– Что же ему от тебя нужно, Ронин? – пробормотала она. – Что же ему от тебя нужно?

Кости все еще ныли, порой все тело пронизывала острая боль, но Крас успел излечиться хотя бы настолько, чтобы вернуться к насущным заботам. Однако рассказать о случившемся остальным членам совета он не осмеливался, пусть даже эти сведения прямо касались собственных их задач. Пока что из всего Кирин-Тора знать о человечьем обличье Смертокрыла следовало только ему одному. От этого, вполне вероятно, зависел успех других замыслов Краса.

Дракон, рвущийся к трону Альтерака!.. На первый взгляд – нелепость из области невозможного, но все, известное Красу о черном драконе, подсказывало: Смертокрыл замышляет нечто куда более сложное, куда более хитроумное. Может, лорд Престор и добивается установления мира среди членов Альянса, но Смертокрыл жаждет только крови и хаоса… а это значит, согласие, сотворенное его восхождением на незначительный трон, станет лишь первым шагом к началу еще более худших раздоров в будущем. Да, сегодняшний мир означает завтрашнюю войну.

Что ж, если рассказывать обо всем этом Кирин-Тору нельзя, то Крас вполне мог поговорить кое с кем другим. Конечно, эти ему раз за разом отказывали, но на сей раз один из них вполне мог прислушаться к его словам. Возможно, волшебник напрасно просил их слать к нему представителей. Возможно, его скорей бы послушали, принеси он ужасные вести прямо к ним на порог.