не убивала Ларису, – хрипло бормочу я. – И не желала смерти мужу. Вы не рассматривали кандидатуру его брата в качестве подозреваемого? Кирилл всегда был против наших отношений. И он был знаком с Ларисой. Они пришли вместе на банкет. Может, она что-то знала о нем? Лариса звонила нам с Родионом. В разговоре была взволнованной, испуганной и подавленной… Она точно хотела поделиться чем-то очень важным! Имеющим отношение к убийству Артеменко.

– У Кирилла есть алиби, – спокойным тоном произносит Журавко. – Камеры видеонаблюдения банкетного зала также запечатлели его. В восемнадцать двадцать – в тот момент, когда с вашего телефонного номера был отправлен вызов Ларисе, Кирилл находился в другом месте, возле сцены. Он непричастен к ее убийству. Не отправлял сообщение, не звонил ей. А после банкета поехал к себе домой. Лариса отправилась домой на такси. После праздничного ужина с Кириллом не встречалась. Он невиновен, Полина Романовна!

– Неправда. Как вы можете это утверждать? – вспыхиваю я. В сердце бурлит коктейль эмоций, но возмущения среди них больше. – Он мог попросить кого-то другого произвести вызов. Он хитрее, чем я думала, Степан Андреевич. Его целью была я, как вы не понимаете? Он желал подставить меня. И аварию подстроил, чтобы я погибла…

– Полина Андреевна, успокойтесь, пожалуйста. У нас все равно есть хорошие новости, – произносит Караваев нарочито спокойным тоном. – Я убедил Степана Андреевича оставить вас под подпиской о невыезде. Вам разрешается ухаживать за мужем и проживать в его квартире.

– Серьезно? Вы меня не подозреваете? – вскидываю удивленный взгляд на Журавко.

– Подозреваем. Если дома с Богородицким что-то случится, вы первая, кто попадет под подозрение. В ваших интересах заботиться о муже и помочь ему встать на ноги и все вспомнить.

– Я… Он… Он настаивает на разводе и не хочет меня подпускать, – сглатываю горький ком в горле и опускаю взгляд, вперившись им в потертые узоры на кафельном полу.

– Пойду поговорю с ним, – хмурится Караваев. – Меня он тоже не помнит, но пусть хотя бы выслушает…

Родион.

Лучше бы я умер, чем жить так… Я словно кусок мяса, которым управляет невидимый кукловод… Не живу, а существую: жалкий, беспомощный, полуживой. Да еще и непомнящий. Нет, я помню себя в прошлом, но часть моих воспоминаний беспощадно стерлась. Зажмуриваюсь, возрождая в памяти знакомые лица: папа, Кирилл, Оленька, Альбина… Собираю из разрозненных осколков их образы – глаза, губы, волосы, улыбка… И вместе с ними возвращаются чувства – болезненные, жгучие, яркие, стыдные… Разные… Я помню всех, кого любил и так и не сумел простить. Помню обиду на бывшую жену, разъедающую душу, боль от недоверия отца, одиночество, беспомощность, цинизм… Помню себя такого, каким был в недалеком прошлом, и совсем не помню ее – Полину…

Напрягаю память, растираю лоб и крепко зажмуриваюсь, пытаясь призвать воспоминания, но их нет… Нет ничего, что бы могло помочь мне… Ничего… Голова гудит от усталости, а сердце сжимается в камень, иссушенное яростью на себя…

Перед глазами против воли всплывает ее красивое грустное лицо. Я успел заметить, какими достоинствами обладает моя жена-незнакомка: нежная тонкая кожа, длинные каштановые волосы, высокая полная грудь… Пожалуй, я, без сомнения, назвал бы ее красивой. И совершенно точно обратил внимание, пройди она мимо… Почему я женился, если до сих пор испытываю боль от измены жены?

Полина все время говорила, что любит, а мое сердце молчало… Я силился вспомнить ее голос, запах, прикосновения нежных пальчиков, но… Черт, я оказался ни на что не способен! Моя память спала или умерла к чертям, а Полина продолжала твердить:

" – Я люблю тебя, Родион. Ты мой муж… Я не откажусь от брака, это мое право».

Как должен себя вести я? Продолжать обоюдные муки или прекратить все это? Не знаю… Только я не верю никому… Я беспомощен и чист, как новорождённый ребенок. Меня можно обмануть и столкнуть с истинного пути, как бы громко это ни звучало… Я беспомощен, черт! И я не хочу жить так!

– Родион Максимович, посмотрите на меня, – не унимается этот странный человек по имени Егор Караваев. Он утверждает, что мы друзья. А еще он работает адвокатом у меня и моей незнакомки-жены…

– Простите, я ничего не помню… – устало вздыхаю, встретившись с ним взглядом.

– Да возьми ты себя в руки! Не помню, не помню… Ты который день здесь валяешься! Лежишь с кислой рожей, не подпуская к себе жену. Ты любил ее, слышишь? Очень любил и женился, чтобы защитить. Не хочу тебя грузить подробностями, они сейчас не важны, но…

– Егор, а ты поставь себя на мое место. Для меня все чужие. И я никому не доверяю. Думал, что могу доверять брату, но следствие и его подозревает… Я не знаю, как мне быть: Журавко приходит почти каждый день, говорит одно, Кирилл – совсем другое, Полина – третье… Кому верить? Я устал и хочу быть один. А лучше – уехать отсюда подальше…

– Чушь собачья, – не унимается Егор. – Я клянусь, что ты можешь верить своей жене. Журавко взял у нее подписку о невыезде, но в расследовании опирается на другие факты. К ним Полина не имеет отношения. Если честно, я подозреваю твоего брата… Будь готов ко всему, Родион.

– Брата? А зачем ему покушаться на меня?

– Полина была замужем за твоим отцом. Вы долгое время не общались, и Максим Игоревич решил подарить завод надежному порядочному человеку. Отчего-то он считал вас с братом недостойными наследства… Тебе лучше знать, какая кошка между вами пробежала.

– Это я прекрасно помню – наш конфликт с папой и его предвзятое мнение о нас с Кирей. Но, хоть убей, я не помню Полину! Ты считаешь, мне надо позволить ей за мной ухаживать? – стискивая зубы, цежу я. Собственная беспомощность бесит!

– Конечно. Она тебя любит, Родион. А ты ее… Не хочу, чтобы ты жалел о поспешном поступке. Не отталкивай жену.

– Хорошо, я дам нам шанс. Так почему ты считаешь, что Кирилл…

– Полина твоя жена и единственная наследница. Ты ее муж… Аварию подстроили, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев. Преступнику мешали вы оба. Полина не покушалась на тебя.

– Позови ее… Я хочу извиниться, – произношу, испытывая необычайную легкость. Почему тогда Кирилл выставил Полину моей фиктивной женой? Привел неоспоримые доказательства несерьезности нашего брака? В моей квартире нет ее вещей, а она ничего не знает о моих вкусах. Почему? Может, Караваев прав, и мне стоит опасаться брата?

– Уверен? – улыбается Егор. – Родион, остерегайся Кирилла. Он хитер и расчетлив. Так я пошел за Полей?