— Что случилось? — спрашиваю сразу, едва он кладет трубку.

— Клим, — произносит Лютый глухо и его взгляд темнеет от бешенства.

Телефон жалобно хрустит в его кулаке и у меня куда-то вниз, словно в пропасть, проваливается сердце от сказанных сквозь зубы слов:

— Леся у него.

Лютый повидал немало отморозков, мнящих себя гениальными стратегами. Учитывая, какой деятельностью он занимался ранее, было бы странно, если подобные люди хотя бы раз не попались у него на пути. Каждый из них имел к Косте какую-то претензию — хотел отобрать кусок побольше, мнил себя важным человеком, которому можно не считаться с общими правилами и беспределить, или просто терпеть его не мог. Так или иначе, способов расквитаться они придумывали всего два — убить его или надавить через семью. Но до появления Эллы близких людей у него не было, а вместе они пробыли не так и долго. В итоге с недавних пор осталась лишь Леся. Именно ради нее он решил завязать с любыми делами, связанными с криминалом пусть даже и косвенно.

Клим по праву считался одним из самых чокнутых отморозков, которых он знал. Удивительно, как он вообще умудрился воспитать здорового адекватного человека, но Элла вообще была на него не похожа. Может сказывалось то, что отца она почти не видела и сначала ее воспитанием занималась мать, а после ее исчезновения — няня. Лютый был абсолютно на сто процентов уверен, что сам Корнеев приложил руку к внезапной пропаже жены, но Элле этих подозрений не высказал. Хотя она, скорее всего, и сама догадывалась, просто боялась вслух подобное произнести.

Клим никогда не играл честно. Подставлять, травить, поступать подло даже с верными людьми он слишком любил. Может обзавелся пушкой и богом себя возомнил, что может творить, что захочет. Но власть и безнаказанность определенно ему сорвала крышу в какой-то момент. Даже сейчас, отойдя от дел, Корнеев мог творить вещи, которые другим не прощались. Никто против него не шел, слишком уж мстительный и жестокий. Никто до появления Лютого. Наверное поэтому он заимел на него особый зуб.

— Останешься пока здесь. Если что, я отзвонюсь своему человеку и дам отмашку, чтобы тебя и сына перевезли в другое место, — отрывисто произносит он сразу после того, как сообщает мелкой новость о том, что Лесю увез к себе Клим.

— Костя, — голос Сони дрожит.

Он знает, что она перепугана до чертиков, хочет его хоть как-то поддержать — это видно по ее затравленному взгляду и лихорадочному покусыванию губ.

— Я должен ехать.

— Это ловушка… — выходит слишком обреченно.

— Знаю.

Они встречаются взглядами и секунды тянутся мучительно долго. Она не отговаривает его, хоть в глубине глаз Сони плещется отчаяние вперемешку с безысходностью. Зная характер мелкой, она бы сама попросилась ехать с ним вызволять Лесю, но где-то в доме бегает Тимур и нельзя, чтобы Корнеев подобрался еще и к ним. Да Костя и не позволил бы ей бездумно рисковать собой.

— Будь осторожен, — в этих словах звучит все. Надежда. Боль. Страх.

— И ты будь, — Лютый на короткое мгновение привлекает Соню к себе. Она льнет к нему, обнимает, маленькая и дрожащая, и это почему-то выворачивает наизнанку.

— Пора, — он отстраняет мелкую от себя, прощается коротким кивком и выходит из дома.

Он собирает всех. Срочно, быстро, дав приказ вооружаться до зубов, прихватывая все, что можно из арсенала. Его ждут, Лютый уверен в этом. В гости не принято ехать с пустыми руками, и разочаровывать Корнеева в этом плане он не собирается. Правда, вместо торта к чаю придется предложить кое-что иное.

Разговор с Климом вышел короче некуда. Прямо как в тот первый раз, когда он прознал, что Элла ушла от Демида к нему. «Приезжай в гости. Один». В тот раз все было иначе. Если Корнеев и угрожал завуалированно, то только ему. Теперь он впутывал в это Лесю. Такое прощать Лютый не собирался.

Он успевает отдать короткие распоряжения по телефону, пока летит на полной скорости к особняку Клима. Его встречают у самого начала поселка — на хвост садится пара машин, которые сопровождают его вплоть до ворот коттеджа. Костя усмехается, когда его проверяют на предмет оружия прямо на входе, но ничего не говорит. Корнеев любит поугрожать и потрясти пушкой, но до дрожи боится, что кто-то начнет угрожать в ответ.

Под настоящим конвоем — иначе и нельзя назвать процессию из шести охранников, следующих за ним, — он приходит в кабинет «короля интриг», как любил сам себя пафосно величать Клим. По мнению Лютого, «король дерьма» шло ему несравнимо больше.

— Рад видеть, Костя, — улыбается Клим, поднимаясь из мягкого кожаного кресла, и протягивает ладонь для рукопожатия.

Стол не обходит, судя по всему, старику сложно передвигаться без трости. Лютый игнорирует протянутую ему ладонь и опускается в кресло напротив. Корнеев хмыкает, занимает снова свое место и, к удивлению Кости, взмахом ладони приказывает охранникам выйти. В комнате остается разве что долговязый крепкий парень, застывший в шаге от Клима. Егор — его верная псина.

Хозяин дома, меж тем, радушно предлагает:

— Хочешь что-нибудь выпить?

Лютому больше всего на свете хочется утопить Клима в луже из дорогущего пойла, которым тот постоянно любил кичиться. Или руками придушить, на худой конец, чтобы прекратить эту дешевую комедию. Но усложнять ситуацию пока не стоит, поэтому Костя просто переходит к делу.

— Скажи, ты действительно готов причинить вред собственной внучке? — интересуется он, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Вред? — притворно удивляется Корнеев, — Что ты, я просто хотел с ней повидаться!

— И поэтому застрелил охранников и вырубил няню? — уточняет сухо Лютый и, теряя самообладание, подается вперед с рыком, — Ты вообще понимаешь, что ты творишь, Клим?!

— Успокойся, — на лице старика появляется раздраженная гримаса, — девочка ничего не видела.

— Она тебя даже не помнит! Ты похитил ее, перепугал до смерти, людей убил! И ради чего, чтобы меня запугать? Ты так хочешь мне отомстить — так отомсти, твою мать, мне! Не втягивая в это маленьких детей и женщин! — рявкает Лютый.

Клим поджимает губы со скучающим видом и разводит руками:

— Но ведь ты втянул в свои дела одну женщину, которая из-за тебя и погибла.

Лютый скрипит зубами.

— Если это и так, то виноват в этом я, а не мои дети.

— Я потерял единственную дочь. А у тебя, по крайней мере, детей двое. Кто-нибудь из них точно выживет, — холодно улыбается Корнеев.

Лютый всегда считал себя человеком железной выдержки. Но в этот момент что-то глухо щелкнуло в мозгу, отключая способность мыслить здраво. Умом он понимал, что это дешевая провокация, но ярость и неконтролируемая злоба уже брали верх.

— Я голыми руками тебя удавлю, тварь, — не своим голосом обещает Костя, за какое-то мгновение оказываясь на расстоянии полуметра от Клима.