– Хватит! – Я стукнул кулаком по столу. – Иди и собирай чемодан! Убирайся отсюда! Неужели ты не видишь, что у меня и без тебя полно забот?

– Она мертва? Конечно, она мертва! Ее убил ты?

Я подошел к Нине, схватил за плечи, потряс.

– Перестань задавать вопросы! Ты ничего не знаешь! Понятно? Ничего! А теперь выметайся отсюда и не приходи до утра!

Нина высвободилась и отступила на шаг.

– Я никуда не уйду, – ровным, спокойным голосом ответила она. – Не надо кричать, Гарри. Сядь. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло.

– Ты хочешь, чтобы я ударил тебя? – прорычал я. – Неужели до тебя не доходит, что ты можешь загреметь за решетку на долгие годы, если я все расскажу? Ты что, этого не понимаешь? Я пытаюсь спасти тебя. Ты должна немедленно уйти.

Не сводя с меня глаз, Нина покачала головой.

– В последний раз, когда ты попал в беду, я, благодаря тебе, осталась посторонним человеком. На этот раз у тебя ничего не выйдет. Я постараюсь помочь тебе, чем смогу.

– Мне не нужна твоя помощь! – заорал я. – Убирайся отсюда!

– Никуда я не уйду, Гарри.

Я размахнулся, чтобы влепить ей оплеуху, но удержался. Моя рука бессильно упала. Я лишь смотрел на Нину, чувствуя, что проиграл.

– Ты убил ее, Гарри?

– Нет.

– Но она в багажнике?

– Да.

– Мертвая?

– Да.

По телу Нины пробежала дрожь, и какое-то время тишину нарушало лишь тиканье часов в холле.

– Что ты собираешься делать? – спросила наконец Нина.

– Я хочу взять напрокат машину и отвезти тело на серебряный рудник.

– Но у нас нет денег.

– Деньги есть. Выкуп, полученный от Марло.

Нина встала и налила в два бокала виски и содовую. Один она дала мне, второй выпила сама. Затем присела на ручку кресла и обняла меня.

– Пожалуйста, расскажи мне обо всем с самого начала.

– Если полиция схватит меня и выяснит, что тебе все известно, ты получишь не меньше десяти лет.

– Давай не думать об этом. – Пальцы Нины, поглаживающие мою руку, успокаивали. – Пожалуйста, начни с самого начала. Я хочу знать, что случилось, расскажи мне обо всем.

И я рассказал. Ничего не утаивая. Даже о том, что изменил си с Одетт.

– Я не мог оставить ее в пляжной кабинке, – закончил я. – Я повез тело на рудник, но по пути сломалась эта чертова коробка передач.

Нина сжала мне руку.

– Бедняжка, как тебе было нелегко. Я чувствовала неладное, но даже не представляла себе, что тебе пришлось столько пережить.

Ее участие странным образом помогло мне. Страх исчез. Я уже мог думать о том, что делать дальше.

– Ну, теперь ты все знаешь. Оправдания я не ищу. Я пошел на это ради денег. Делать этого не следовало, но чего уж махать кулаками после драки. Если бы я немного подождал, то сейчас спокойно бы работал у окружного прокурора. Но я поспешил и оказался по уши в дерьме. Тебе действительно лучше уйти, Нина. Я как-нибудь выкручусь. Я не хочу впутывать тебя в это дело. Если меня поймают, я не вынесу мысли о том, что из-за меня ты угодила за решетку. Неужели ты этого не понимаешь? Прошу тебя, держись от меня подальше.

Нина похлопала меня по плечу, соскользнула с ручки кресла, подошла к окну. Несколько секунд она смотрела на темную улицу, затем обернулась:

– Мы будем выпутываться вместе. И давай не терять времени на споры, Гарри. Когда мы можем вывезти ее?

– Я думаю, от двух до трех часов ночи, но зачем тебе…

– Я тебе помогу. Разве ты не помог бы мне, окажись я на твоем месте? Я бы решила, что ты не любишь меня, если бы ты возложил все на мои плечи.

Я не мог не признать ее правоты.

– Ну, хорошо, Нина, прости меня. И зачем я только ввязался в это дело? Не будем больше спорить. Я рад, что ты мне поможешь.

Она вернулась ко мне, и мы постояли, обняв друг друга. Затем Нина мягко отстранилась.

– Мы сможем воспользоваться деньгами Марло, чтобы заплатить за машину?

– Там должны быть мелкие купюры. Марло наверняка не успел переписать их номера. Да, мы можем расплатиться его деньгами.

– Тогда тебе надо идти за машиной. Оставь ее на шоссе. К гаражу подъедешь в самый последний момент, только для того, чтобы переложить тело.

– Да.

Но я не двинулся с места. И лишь сидел, разглядывая ковер на полу. Я не мог достать „дипломат“, не открыв багажника. И меня передергивало при одной мысли о том, что я увижу Одетт.

– Выпей-ка ты еще виски, – посоветовала Нина.

Она сразу сообразила, о чем я думаю.

– Нет. – Я встал. – Со мной все в порядке. Где фонарь?

Нина подошла к комоду и достала из ящика карманный фонарик.

Я взял фонарь и, открыв дверь, вышел в темноту.

Меня встретила мертвая тишина. Лишь в доме напротив горел свет. В соседних с нами бунгало все уже спали. Первым делом я направился не к гаражу, а к воротам. Посмотрел направо, налево. На улице не было ни души. Гулко стучало сердце, к горлу подкатывала тошнота.

Убедившись, что за мной никто не следит, я решился открыть гараж. Не сразу удалось мне попасть ключом в замочную скважину. Едва я потянул на себя створку, как ощутил слабый, но безошибочный запах смерти. Собравшись с духом, я шагнул вперед, закрыл за собой ворота и включил фонарик. И вновь ключ никак не хотел входить в замочную скважину. Наконец я поднял крышку багажника. Дергающийся луч фонаря осветил сине-белое платье, точеные ноги, маленькие ступни в балетных тапочках у запасного колеса.

„Дипломат“ лежал рядом с телом. Я выхватил его из багажника и захлопнул крышку. Меня чуть не вырвало. Я буквально заставил себя запереть багажник, затем ворота гаража. Покончив с этим, я вернулся в гостиную.

Лицо Нины побледнело от напряжения.

Я положил „дипломат“ на стол.

– Теперь я бы выпил. – У меня сел голос.

Нина протянула наполненный бокал. Виски привело меня в чувство. Я достал из кармана платок и вытер лицо.

– Успокойся, дорогой, – мягко сказала Нина.

– Все нормально. – Я закурил, глубоко затянулся.

– Я его открою. – Нина потянулась к „дипломату“.

– Нет, не трогай! Не хватает только оставить на нем отпечатки твоих пальцев.

Подняв „дипломат“, я сдвинул защелку, язычок подпрыгнул, и я перевернул „дипломат“, вывалив его содержимое на стол.

Я ожидал денежного водопада, потока десятков и десятков толстеньких пачек. Вместо этого на стол высыпались старые, мятые газеты. „Дипломат“ был набит не деньгами – старыми газетами!