познакомило меня с реальностью, в которой, как ожидалось, будет работать OSIA. Я присутствовал на встрече в Госдепе с Федеральным авиационным агентством (FFA)[46], где были выработаны процедуры для того, чтобы советские самолеты могли быстро и без помех входить в воздушное пространство США. Я проводил контрразведывательные обследования секретных производственных объектов в Сан-Диего, где влияние советских инспекторов на их работу обсуждалось с директорами заводов и офицерами их военной программы. Я помогал составлять планы решения проблем, которые, как ожидалось, возникнут, когда советские инспекторы наконец прибудут. Я встретился с официальными лицами из ФБР и АНБ, чтобы разработать протоколы для проверки советского инспекционного оборудования, которое будет доставлено советскими инспекторами, и я написал первый проект основных элементов информации контрразведки, которые будут использоваться по всей стране в отношении советских инспекций, согласно Договору о РСМД. Это было головокружительно для первого лейтенанта, который еще вчера служил в Корпусе морской пехоты.

Переломным моментом стала моя встреча с разведывательной службой Министерства обороны. Договор о РСМД допускал присутствие не более 30 инспекторов для проведения инспекций системы контроля периметра (PPM) в Воткинске. Из них пять планировалось набрать из военного персонала OSIA или другого правительственного персонала. Остальные 25 должны были являться гражданскими подрядчиками. Эти подрядчики требовались для функционирования инспекции, но к концу апреля контракт на выполнение этой задачи еще не был заключен. У нас заканчивалось время, чтобы набрать достаточное количество квалифицированного персонала, обучить его и пройти проверку службой безопасности, если мы собирались уложиться в жесткие сроки, установленные договором для осуществления. Поскольку договор, как ожидалось, вступит в силу 1 июля 1988 года, было ясно, что OSIA потребуется задействовать базовые инспекционные группы из 10 человек на основе ротации, чтобы удовлетворить потребности в рабочей силе для первоначальных проверок. Это было приемлемо в первые дни проверки. Но как только начало привозиться специализированное оборудование, предусмотренное для постоянной эксплуатации объекта, временных инспекторов необходимо было заменить подготовленным гражданским техническим персоналом.

США никогда не сталкивались с подобной проблемой контрразведки — 30 американцев, вовлеченных в важную работу по проверке соблюдения контроля над вооружениями, живущих и работающих в центре Советского Союза (который считался враждебной угрозой) более чем в 700 милях (1126,54 км) от ближайшего посольства США. Агент DIS убедил меня в необходимости всестороннего процесса проверки перед приемом на работу, включая проверку на полиграфе контрразведывательного уровня, для всех гражданских контрактников, которых, как ожидалось, должны были направить в Воткинск. Обычный срок для процесса отбора, подобного предусмотренному, занимал месяцы. Требовалось, чтобы это было сделано за недели. Вместе мы проработали детали, необходимые для ускорения этих усилий.

Мои встречи с DIS заставили меня задуматься о том, что делается в отношении американского военного персонала, который будет направлен в Воткинск. Во всяком случае, этот персонал подвергался большему риску, чем гражданские лица, учитывая их деликатное прошлое. Я запланировал встречи со старшими агентами контрразведки из АНБ и INSCOM, чтобы обсудить этот вопрос. Их рекомендация заключалась в том, чтобы я организовал параллельный процесс проверки для всего военного и правительственного персонала, назначенного в Воткинск, включая проверку на полиграфе контрразведывательной службы.

Первым препятствием, с которым я столкнулся, была безопасность — я должен был держать существование такой программы в секрете, исходя из теории, что, если Советы узнают о ней, они смогут найти способы победить ее. Я организовал встречи в Пентагоне на уровне помощника заместителя министра обороны, чтобы создать то, что было известно, как Специальная программа доступа, или SAP, для моего еще не определенного плана поддержки боткинской контрразведки. Я убедил Пентагон в необходимости срочности, и SAP был утвержден менее чем за неделю — беспрецедентное достижение в то время. Затем, работая с экспертами по полиграфу из АНБ и INSCOM, я разработал план поддержки полиграфологов, который требовал, чтобы весь персонал, направляемый в Воткинск, проходил проверку перед допуском к работе, а также и случайные проверки на детекторе лжи во время несения службы. Этот план был также одобрен в рамках SAP.

Последней частью моего плана поддержки контрразведки была встреча с помощником заместителя министра обороны по закупкам, который курировал работу OSIA, и просьба, чтобы Министерство обороны выделило дополнительные три должности на полный рабочий день в OSIA для сотрудников контрразведки, которые будут направлены под прикрытием в агентство для поддержки миссии в Воткинске. По крайней мере, один из этих офицеров должен был постоянно находиться в Воткинске, и все это должно было быть выполнено в рамках SAP. Это тоже одобрили.

Полковник МакНиколл вернулся в Вашингтон, за ним вскоре последовал Эд Карран. Я кратко проинформировал их обоих о том, чего я достиг в их отсутствие, и они были одновременно впечатлены и огорчены.

«Кто еще знает об этом?» — спросил меня Эд Карран.

«Кроме людей в Пентагоне, которые одобрили это, и вас двоих? Никто», — ответил я.

«Даже генерал Ладжуа?»

Мой отрицательный ответ поверг их в шок. «Что ж, — сказал Карран, — его необходимо проинформировать».

Было принято решение — чтобы спасти меня от военного трибунала в упрощенном порядке — что сначала Ладжуа будет введен в курс Карраном и Мак-Николлом, а затем я буду привлечен к ответу на любые вопросы. Но был еще один человек, которого нужно было проинформировать: Дуг Энглунд, один из главных в Директорате проверок. Дуг только что вернулся со второго этапа технических переговоров в Вене, Австрия, где вопросы, касающиеся проверок, все еще улаживались между США и Советами. Другой полковник по контролю Джордж Коннелл был занят рассмотрением вопросов, поднятых во время этих переговоров, и поэтому был недоступен.

Я не присутствовал, когда Карран информировал Ладжуа и Энглунда, но позже мне сказали, что встреча прошла не очень хорошо. Энглунд хотел, чтобы меня уволили, и весь мой контрразведывательный план просто спустили в унитаз. Карран, однако, смог указать, что я оказал услугу OSIA, добавив три дополнительных места для персонала в организационную структуру, которая, как все начинали понимать, была критически не доукомплектована персоналом для миссии, которую агентство собиралось предпринять. Ладжуа принял волевое решение — поскольку программа проверки на полиграфе была одобрена помощником заместителя министра обороны по закупкам, который технически был его начальником, это нельзя было игнорировать. Он, Энглунд и Коннелл, и каждый из них прошли бы проверку на детекторе лжи, после чего Эд Карран тихо свернул был программу.

Затем меня пригласили в кабинет Ладжуа, который был достаточно сердечен, однако Дуг все еще кипел — это было не тем, что хотелось бы испытать первому лейтенанту.

«Мне сказали, что я должен поблагодарить вас за то, что