***

Сначала проснулось сознание и только потом я осознала себя как личность. Открыла глаза и меня ослепил яркий свет, заливавший всю комнату. Потянувшись, я встала с кровати и пошла умываться. Не забыв вызвать Мишеля, по пути. Когда я вышла из ванной, он уже расставлял завтрак на столе.

— Доброе утро, — поприветствовал он меня.

— Доброе утро. От Батолия ничего не слышал случайно?

— Ваша спутница находится в стабильном состоянии, но насчет выздоровления, сами понимаете, речи пока не идет. Ваши друзья ее вчера навещали, вы тоже можете зайти к ней.

— Вчера?

— Вы проспали ночь и еще целые сутки. Принц приказал не будить вас, дорога была слишком тяжелой.

— Спасибо. Можешь идти.

Я быстро поела и одевшись, пошла к Дрифе. Она была одна. Лежала на кровати, укрытая легким покрывалом. Создавалось впечатление, что она просто спит. Как скоро найдутся еще три сердца многорукого? Принцу пришлось двадцать лет ждать. Конечно, живем мы все долго, но двадцать лет это тоже срок, далеко не маленький. Скрипнула дверь и я обернулась, встретившись с Хорвином глазами.

— Мне сказали, что ты проснулась. И я подумал, первым делом ты решишь придти сюда.

Я ничего не сказала, просто слова как-то не находились.

— Я знаю, что отчасти виноват в том, что случилось.

— Спасти вас было нашим долгом.

— Я не знал, что все так закончится. Думал это все бред и просто реальные сны за долгие годы болезни.

— Вы о том народе?

— Да. Я случайно попал к ним и чудом сумел сбежать.

— Почему они не хотели вас отпускать?

— Они говорили, что это для их безопасности. Никто не должен знать о них.

— Почему?

— Мне они не стали объяснять причину.

— И вы поехали с нами, чтобы проверить?

— Да.

Ненадолго между нами воцарилось молчание. Пока он вновь не нарушил его.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ей.

— Почему?

— Она, как и вы все, спасли меня. Этот долг я должен отплатить. Все охотники будут доставлять сердце многорукого, если он попадется. Мы обязательно поможем ей. Доний с остальными завтра собираются в поход к зоне.

— Я пойду с ними.

— Нет. Тебя не отпустят.

— Плевать! — в сердцах воскликнула я. — Я должна!

— У тебя договор. Ты не имеешь права. Пойми, это не мой приказ, а правителя. Ты нужна здесь.

— Зачем? Учить писать и читать? Это наверняка важнее ее жизни, — с сарказмом усмехнулась я.

— Дело не в этом.

— А в чем тогда?

— В магической стене и ТОЙ стороне. Боюсь, грядет что-то страшное.

***

Я сидела на стуле и осматривала всех остальных присутствовавших в этой комнате. Здесь был правитель с принцем, Батолий и еще один очень старый маг, которого представили как Горнезия.

— Итак, давайте начнем, — сказал правитель и кивнул Батолию.

Маг встал и обвел нас хмурым взглядом.

— Я провел некоторые исследования магической стены, в разных местах, и могу сказать только то, что она истончается.

— Этого не может быть! — воскликнул Горнезий.

— Может.

— Стена подпитывается магией из кристаллов, которые сами тянут и перерабатывают ее из нашего мира.

— Я знаю как устроена стена! И все же, она истончается. Показатели в пяти разных местах показывают одно и тоже. И судя по этим показателям, началось это очень и очень давно.

— Как давно? — уточнил правитель.

— Около пятисот лет. Плюс-минус столетие, — ответил Батолий и посмотрел на меня.

— Как такое возможно? — пораженно произнес принц.

— Только если кто-то смог перенастроить кристаллы на себя, но это невозможно, — ответил Горнезий.

— Если этого нельзя было сделать раньше, не значит, что это невозможно, — произнесла я.

— Кстати насчет тебя. Расскажи-ка нам еще раз про того мага, — произнес Батолий.

— Вы думаете это он?

— А у меня других вариантов нет на кого еще можно подумать. Ты говорила, что он один остановил войну народов пятьсот лет назад, верно?

— Да.

— Отрастил руки и ноги дроу в считанные секунды, да?

— Да.

— Не может быть, — глухо произнес Горнезий. — Это невозможно.

— Что вы заладили невозможно, да невозможно? — зло бросил Батолий. — У нас появился маг, который одним взмахом руки может уничтожить все живое, а стена вот-вот упадет. Вы понимаете, что нас ждет после этого?

— Господи, — прошептала я.

Это будет конец всему. Они тут всех поработят. Мирное государство просто сметут с лица земли и превратят в своих слуг.

— Дана, у тебя очень выразительное лицо именно в эту минуту. Поделись с нами своими мыслями, по поводу нашей судьбы. Ты как никто другой должна знать, чем нам это грозит.

— Почему она? — спросил Горнезий.

— Она с другой стороны, — ответил за мага правитель.

— Это нево… — начал он, но под тяжелым взглядом Батолия замолчал, а я наоборот заговорила.

— Это будет крах всему, что вы любите и чем дорожите. Смерть, рабство — вот, что нас всех ждет. Они живут обособленно, каждый народ отдельно, со своими правилами и законами. Не так как вы, мирное существование им чуждо. Если стена упадет, то это будет хуже смерти.

— Что же нам делать? — спросил Горнезий.

— Сражаться! Собрать войско и стоять до последнего вздоха. — сказал Хорвин.

— Какое войско? — спросил правитель, — У нас нет армии, нет воинов. Только стража.

— Почему? — спросила пораженно я.

— Потому что нам не с кем было сражаться.

— Нужно призвать всех, кто способен держать в руках меч. Я уверен, что каждый житель готов сражаться за свою семью. Нужно просто послать вестников всем жителям нашей страны. Они сами придут. — сказал принц, — Сидеть сложа руки нельзя. Сейчас каждая минуты дорога.

— Ты прав сын мой. — сказал правитель, — Оповестить всех жителей об опасности. Призвать всех, кто готов сражаться за свою семью и страну. Даже если нам не дано выиграть эту войну, мы все равно попытаемся это сделать.

***

Я стояла и смотрела на тысячи вестников, которые вылетали из окна Батолия. Маленькие, похожие на птичек, они светились ярким светом. Их было так много, что свет, исходящий от них, создавал видимость раннего дня. Но потом поток вестников иссяк, и мир снова погрузился в сумерки. Я понимала, что грядет война. Страшная и кровопролитная, грозящая уничтожить все.

Конечно, они могут и не трогать нас, но в это верилось с трудом. Если они между собой грызутся то, что уж о нас говорить. Тут и один маг справится, но о нем думать не хотелось. Мне было страшно, я не отрицаю очевидного. Но не так, как раньше. Что-то все-таки изменилось во мне. Жаль, что пессимизм остался. Мне бы не помешало немного надежды. Но больше всего я боялась увидеть опять