– Верно, мадам, – понизил голос Николя, – Адам был нашим генеральным директором. Три месяца назад он умер от СПИДа.

– Очень жаль, – пробормотала я, – непонятно, как его коляску занесло в Россию.

– Нет, мадам, Адам не пользовался креслом на колесах, – нараспев произнес Николя, – он был очень сострадательный человек. Некоторое время назад Рю посетил Россию. Наша фирма оказывала милосердную помощь одному из московских интернатов, где содержатся дети, у которых проблемы с движением. Адам привез туда десять наших колясок. Его потрясла бедность места и стоицизм малышей, о которых забыли родственники. У многих воспитанников есть отцы, матери, но они предпочли не иметь дел с инвалидами. В особенности тронула сердце Адама история пятнадцатилетней Антонины Антонюк. Девочка воспитывалась бабушкой, подавала большие надежды как музыкант, играла на рояле, мечтала поступить в консерваторию. Надежды разрушил пьяный водитель, он несся прямо на малышку на большой скорости на зеленый свет по «зебре». Мать рванулась вперед, оттолкнула свою дочь, а сама угодила под колеса. Но и Антонина получила травму.

– Неужели бабушка тебя бросила? – возмутился Адам, услышав рассказ малышки.

– Нет, – кинулась на защиту девочка, – у нас квартира на пятом этаже, нет лифта, я не могу спускаться вниз и посещать школу. В интернате хорошо – я получу аттестат о среднем образовании, но мне очень хочется такую коляску, чтобы играть на рояле, обычная не подходит.

– Ты получишь самую потрясающую технику, – пообещал Адам и не обманул.

Рю свозил Антонину в Марсель. История целеустремленного подростка ошеломила сотрудников фирмы. Для Антонюк создали уникальную конструкцию, аналога ей во всем мире не найдется.

– Хорошо, что ты прилежно изучаешь в школе французский, – радовался Рю, – отлично поймешь, что будет говорит Лаура.

Антонина улетела в Москву в чудо-стуле. Естественно, ее снабдили набором инструментов, инструкцией и всеми телефонами. Адам созванивался с Тоней, переписывался с ней, общался по Интернету и знал, что девочка счастлива, она занимается в музыкальной школе, свободно передвигается по улицам, посещает театры, а все благодаря фирме «Колсин».

В январе этого года Рю скончался, связь с Антонюк оборвалась.

На этой стадии беседы Николя заволновался:

– Минуточку, если сработал парашют, значит, была спешная эвакуация! Девочка жива? Кто вы?

– К сожалению, я ничего не знаю про Антонину, – осторожно ответила я. – Мне ее коляска досталась случайно, в «Приюте доброй Клары». Хозяева убежища даже не подозревают, какая уникальная вещь пылилась у них в чулане. Они милосердные люди, помогают бездомным, но не владеют французским.

– О, мадам, вы меня пугаете, – зачастил Николя. – Что произошло с Антониной? Я пытался связаться с девочкой весной, но мои имейлы не проходят, а ее телефон отключен. Я подумал, что подросток с бабушкой сменили жилплощадь. Но вы говорите о приюте? Если Тоня попала в беду, фирма «Колсин» ей поможет, мы восхищены девочкой!

– У вас есть ее адрес? – спросила я.

– О да, мадам, – обнадежил меня Николя, – улица Ченкова, дом шесть, квартира двадцать. Бабушку зовут Руфина Юрьевна.

– Съезжу выясню подробности и перезвоню вам, – предложила я.

– Запишите мой личный мобильный, – засуетился Николя, – будем вам крайне признательны. Но как вы проследуете по городу? С незаправленным парашютом Лаура не работает.

– На машине, – успокоила я Николя, – у меня простой вывих. Больно, но не трагично.

Не успела я отсоединиться, как телефон зазвонил. На экране возникла фамилия «Титов».

– Привет, Юра, – сказала я.

– Как ты догадалась, кто звонит? – удивился новый сотрудник Дегтярева.

Замечательный вопрос для человека, который собрался делать карьеру следователя!

– На трубке включен определитель.

– Верно, – протянул Юра, – на сложные вопросы всегда есть простые ответы. Спасибо.

– За что? – не поняла я.

Титов громко прочистил горло.

– Леонид похвалил меня за быстрое установление личности Валерии Назаровой. Ты не права.

– В чем?

– Пришел отчет патологоанатома. Она умерла естественной смертью.

– Нет, ее убили, – заспорила я, – естественной смертью эксперты называют кончину по старости или болезни.

– Еще ДТП, – не к месту уточнил Юра.

– Нет, – снова запротестовала я, – тогда в протоколе пишут «несчастный случай». Что указал Михалыч? Какой недуг был у Назаровой?

– Ну… типа… она здоровая, – загундосил Юра, – без патологии. Назарова молодая, состояние организма соответствует ее возрасту. Хронических болячек не имела.

– Назови причину ее смерти, – перебила я Титова.

– Не знаю, – буркнул Юра.

Я покрепче сжала сотовый. Дашенька, не теряй самообладания. Юрий неопытный сотрудник, у него первое самостоятельное дело, раньше он исполнял поручения старших коллег, сейчас ему приходится самому принимать решения.

– Дорогой, посмотри в протокол вскрытия, – зачирикала я, – что написал Михалыч?

– Ну, вроде видимых следов насильственной смерти нет, – забурчал Юрий, – ни ран, ни синяков, всяких там следов побоев и прочего. Токсикология чистая, правда, она, похоже, принимала «Адапвенон»[7].

– Это что за зверь? – не поняла я.

Титов зашелестел бумагой.

– Адапвенон – средство, которое невропатологи прописывают при депрессии. Производится в США, медикамент последнего поколения, с малыми побочными эффектами. Устраняет агрессию, налаживает сон, улучшает настроение. Основной компонент – специфический ингибитор обратного захвата серотонина. Не обладает средством к мускариновым, серотонинергическим, допаминергическим, адренергическим, гистаминергическим ГАМК или бензодиазепиновым рецепторам.

– Сам-то хоть понял, что прочитал? – хмыкнула я. – Все слова правильно произнес?

– Вроде да, хотя, может, где и оговорился – выдохнул Юра, – Михалыч слишком умный, и я ему не нравлюсь. Он такую рожу корчит, когда меня видит, начинает кашлять, а потом заявляет: «Молодой человек, подождите в коридоре, вам вынесут протокол».

Похоже, ему противно, когда я рядом стою. И, если честно, я в этих его рецепторах не разбираюсь, лексику не понимаю.

– Ты пользуешься одеколоном? – спросила я.

– Люблю туалетную воду, – подтвердил Титов, – с цитрусовыми нотами: грейпфрут, апельсин, лайм, лимон – или древесные ароматы. А что?

– Михалыч всегда выставляет за дверь тех, кто облился духами, – вздохнула я. – Он считает, что в кабинете эксперта не должно быть никаких посторонних запахов. У него сотрудники даже кофе не пьют, боятся получить от босса по шапке.