– Это Малена, хозяйка пансионата. Она великая магиня, помогает тем, кто заблудился, найти свой путь.

Быть не может! А я её травницей назвала.

Жила в магическом месте и даже не догадывалась об этом. Если бы не эта картина, так и не узнала бы. Неужели я блуждала, не находя своего пути? А как его найдёшь, когда неожиданно попадаешь в другой мир, а тут тебя никто не ждёт с распростёртыми объятиями. Попробуй тут найди своё место под солнцем, когда нет ни настоящих друзей, ни поддержки, ни инструкции, как прижиться в новом мире.

Купила картину, чтобы напоминала мне, что есть в этом мире место, куда хочется вернуться. Картина большая и тяжёлая, мне её запаковали и дали артефакт невесомости, чтобы не тяжело было нести.

Всё-таки удобный мир магии, мелочь, а приятно.

Перед входом в портал оглянулась посмотреть, или даже впитать в себя атмосферу этого города, и пошла.

Прошла ворота академии, оставалось десять минут до закрытия. Иду в свою комнату, размышляю, будет ли Тай меня ждать? Как после всего с ним общаться? Одно ясно точно: нужно поговорить и всё выяснить, чтобы не оставалось недосказанности.

Захожу в свою комнату, в гостиной на диване сидит Тай.

– Привет.

– Привет, – он вскочил с дивана и подошёл несмело. Смотрит в глаза, ища там ответы.

Не ищи, я их сама не знаю. Нервно сглотнула и опустила взгляд.

– Лейра не отталкивай меня. Прости, я не умею дружить, никогда не имел друзей, а тут ты… и я боялся… пожалуйста, прости, – глядит на меня щенячьими глазами. – Я так по тебе скучал! – он бросился ко мне и обнял крепко-крепко. – Не представляешь, как мне без тебя плохо.

А я не выдержала и расплакалась. Вот же поганец! Мне без него тоже плохо, ещё как плохо.

– Лейра, прости, не плачь, – просит Тай, расстроенный моими слезами.

– Я не сержусь, – выдавила сквозь слёзы. Он прижал меня к себе, так сильно, что стало не хватать воздуха.

– Задушишь, – шепчу, смеюсь и плачу одновременно.

С души как камень свалился, всё-таки прощение – великое дело, самой становится легче.

Стоим, смотрим друг на друга. И как я могла так долго на него сердиться? Ведь такой добродушный парень, тем более единственный друг и напарник, он для меня всё в одном.

– Можно помочь тебе? – он показывает на мой пузатый рюкзак, картину и мешок.

– Разумеется. Сладости разложи в шкаф, сбегай к завхозу, принеси гвозди и молоток, чтобы повесить картину, а я в душ. Переоденусь, и вместе повесим картину.

Я смыла не только пыль но и старую обиду. Раскладывая одежду, чувствовала, как стало легко и хорошо. Я ведь дома, на своём любимом чердаке, с единственным другом. Улыбка сама собой расползлась на лице.

Вошла в комнату посвежевшая, горячий чай уже стоял на столе. Как хорошо, когда кто-то есть рядом, даже для того, чтобы вместе выпить чаю.

Распаковала картину, вместе с Таем её повесили. То есть Тай вбивал гвозди, а я регулировала, куда именно. Это заняло намного больше времени, чем я рассчитывала, но после многих «выше», «ниже», «чуть-чуть влево», «другое лево» картина, наконец, висела.

– Красивая картина, – оценил запыхавшийся Тай, вытирая пот со лба.

– Очень, – ответила, с тоской глядя на Малену. Мысленно поблагодарила её за наставления на путь истинный, и даже показалось, будто она кивнула с картины.

– Садись, чай стынет, – отвлёк от созерцания Тай.

– Как провёл каникулы? – поинтересовалась, взяв любимую кружку с чаем.

– Неинтересно, – ответил, погрустнев, Тай. – Сначала Рейнольд от меня не отставал из-за тебя, потом приёмы, совещания и прочие дела клана. А ты где была?

– Я путешествовала, пока не нашла место, где захотела остановиться, – ответила, мечтательно глядя на картину.

– И где это? Наши сыщики тебя не нашли.

– А меня искали?

– Разумеется. Рейнольд всех на уши поставил, ходил злой как чёрт. Ему боялись на глаза попадаться. Все были в отчаянье, что не могут найти какую-то девчонку.

Злорадная улыбка расплылась на всё лицо. Буду знать, где можно скрыться.

– Ладно, идём спать, завтра вставать рано, – предложила я, ставя кружку на стол.

Как хорошо спать в своей кровати и когда Тай неподалёку! Помирившись с ним, обрела душевный покой и уснула сладким сном младенца.

Вот только я не представляла, что меня ждёт с утра.

Проснулась от чувства, что на меня кто-то смотрит. Открыла глаза. Точно смотрит.

– Тебе никто не говорил, что врываться в спальню к незамужней девушке неприлично? – нахмурила брови. – Не говоря уже о том, что ты компрометируешь её доброе имя перед всей Академией, а учитывая, что я твоя студентка, это как минимум некорректно, – отчитала сидящего рядом Рейнольда.

– А тебе никто не говорил, что сбегать с торжества в твою честь не только неприлично, но и как минимум политический конфликт с драконьими землями? – в голосе Рейнольда отчётливо слышалось раздражение.

– Только не надо всё сваливать на меня! Это вы этой показухой, укрепляли свои политические позиции, – произнесла с издёвкой в голосе, не сдаваясь ни на йоту.

– Где ты была? – спросил Рейнольд тоном дознавателя в полицейском участке. Я едва удержалась, чтобы не съежиться под его тяжёлым взглядом.

– Не твоё дело, – запустила в него подушкой. – Убирайся из моей комнаты, дознаватель чёртов! – рассердилась не на шутку и указала пальцем на дверь.

Встала разъярённая, как фурия, не находя от злости места, заходила взад вперёд по комнате.

Да как он посмел так со мной разговаривать? Да что он себе позволяет, мерзкий ящер.

Мою гневную тираду прервало сообщение:

«Зайди ко мне в кабинет. Дк. Эдмон».

Чтоб его…

Ещё и перед ним придётся отчитываться.

Второпях помылась и оделась, по пути накинула мантию и поспешила в деканат.

– Здравствуй, заходи, – Эдмон указал мне на стул. – Лейра, объясни, пожалуйста, что это за мысль – поменять академию? – он упёр в меня строгий взгляд.

Ну и утречко!

– У нас был конфликт с Таем.

– Но бросать из-за этого академию – абсурд!

В кабинет кто-то тихо вошел. Я сидела спиной к двери, но оттого, что мороз пробежал по коже, я догадывалась, кто бы это мог быть.

– Когда поняла, что у нас нет взаимного доверия, что мне оставалось делать? Ведь нам не разрешили бы учиться, как простым студентам.

– Так ты решила поменять академию из-за детских капризов? – насупился Эдмон.