– Я узнаю.

– Нет, стойте на месте. Если я не займусь этим, то бриллианты могут быть испорчены.

В его упрямстве было что-то странное, и после того как Пуассон подобрал очередной бриллиант, я навряд ли был готов услышать следующие слова Кеннеди:

– Дайте взглянуть на ваши ладони!

Пуассон бросил на Крейга злобный взгляд, но рук не раскрыл.

– Мистер Спенсер, – Кеннеди обратился ко мне, – я просто хочу продемонстрировать вам, что это не ловкий трюк, и что профессор не скрывает в руках несколько необработанных бриллиантов, как это делают фокусники.

Француз взглянул на нас, его лицо побледнело от ярости:

– Вы обозвали меня фокусником, и вы поплатитесь за это! Sacrebleu! Ventre de Saint Gris![14] Никто не смеет оскорблять честь Пуассона! Франсуа, воду на электроды!

Ассистент брызнул несколько капель воды на электроды. Тошнотворный запах невероятно усилился. Меня едва не вырубило, но я собрал все силы в кулак и выстоял. Я недоумевал – как же Крейг переносит эти испарения, ведь я так страдал от головной боли и тошноты.

– Стоп! – приказал Крейг. – В этом помещении теперь достаточно цианида. Я знаю вашу игру – в результате химической реакции выделяется цианистый водород. Нас вы тоже хотите отравить? Когда я потеряю сознание, вы выставите меня на улицу и попросите врача диагностировать у меня пневмонию? Или вы думаете, что мы должны тихо умереть в каком-нибудь госпитале, как это произошло в прошлом году с одним банкиром после того, как тот наблюдал за алхимиком, производившим серебро?

Это ужасно повлияло на Пуассона. Вены на его лице вздулись, и он ринулся на Кеннеди. Потрясая указательным пальцем, он прорычал:

– Так вы знаете это, так? Никакой вы не профессор, а это – не банкир. Оба вы – шпионы! Пришли сюда от друзей Моровича, так? Но вы зашли слишком далеко.

Кеннеди ничего не ответил и отступил назад, стащив с подоконника пальто и шляпу. Матовое стекло озарилось светом ужасного пламени из печи.

Пуассон глухо рассмеялся.

– Мистер Кеннеди, положите пальто и шляпу на место. После того как вы вошли сюда, дверь была заперта. Это окно зарешечено, телефонный провод перерезан, и мы находимся на высоте в триста футов от тротуара. Когда испарения одолеют вас, мы оставим вас здесь. Мы с Франсуа можем до какой-то степени выдерживать их, и как только мы достигнем этой степени, мы уйдем.

Но вместо того, чтобы испугаться, Кеннеди осмелел еще больше, тогда как я чувствовал себя настолько слабым, что опасался исхода схватки с Пуассоном или Франсуа, ведь они казались бодрыми и сильными, словно ничего не происходило.

– Никакой пользы это вам не принесет, – возразил Кеннеди, – у нас ведь нет сейфа, наполненного драгоценностями, который вы смогли бы обчистить. Как нет и ключей от офиса, которые можно было бы изъять из наших карманов. Позвольте мне сказать – вы не единственный человек в Нью-Йорке, которому известен секрет термита. Я сообщил о нем полиции, и теперь для поимки грабителя им осталось лишь найти того, кто уничтожил корреспонденцию Моровича под буквой «П». Ваш секрет раскрыт.

– Месть! Месть! – выкрикнул Пуассон. – Я отомщу. Франсуа, принеси сюда драгоценности… ха! ха! ха! В этой сумке лежат драгоценности мистера Моровича. Этой ночью мы с Франсуа спустимся на лифте к секретному выходу. А через два часа вся полиция Нью-Йорка не сможет отыскать нас. Но за эти два часа вы, двое самозванцев, задохнетесь, а может, вы умрете от цианида – так же, как и Морович, чьи драгоценности, наконец-то, у меня.

Он прошел к двери в коридор и разразился издевательским смехом. Я было дернулся к бандитам, но Кеннеди жестом остановил меня.

– Вы задохнетесь, – снова прошипел Пуассон.

Затем мы услышали щелчок дверей лифта и быстрые шаги в холле.

Крейг выхватил свой револьвер и начал безостановочную стрельбу. Когда дым от нее рассеялся, я ожидал увидеть Пуассона и Франсуа лежащими на полу. Но оказалось, что Крейг стрелял в замок на двери. Тот не выдержал, и в помещение ворвались Эндрюс с его людьми.

– Будь ты проклят! – пробормотал Пуассон, стукнув по теперь уже бесполезному замку. – Кто вызвал этих парней? Вы что, волшебник?

Крейг спокойно улыбнулся, а смертоносный цианид выветрился из комнаты.

– На подоконнике со стороны коридора лежит селеновый фотоэлемент. В темноте селен плохо проводит электричес­тво, но при свете это отличный проводник. Я всего лишь взял с подоконника пальто и шляпу, позволив свету из печи пробиться через стекло на фотоэлемент. Электроцепь замкнулась, а вы даже не заподозрили, что я связался с внешним миром – на улице раздался звонок, и вот – мои товарищи здесь. Эндрюс, это – убийца Моровича, и он завладел драгоценностями…

Пуассон бросился к печи. Он быстро схватил длинные щипцы. Облако удушливого пара вырвалось из печи. Кеннеди прыгнул к выключателю и обесточил печь. Щипцами он вытащил бесформенный кусок графита.

– Вот и все, что осталось от бесценных сокровищ Моровича, – промолвил он. – Но убийцу мы задержали.

– А завтра миссис Морович получит чек на сто тысяч долларов, а также мои извинения и соболезнования, – добавил Эндрюс. – Профессор Кеннеди, вы заслужили свой гонорар.

VII. Кольцо с лазуритом

Подшивки газет и многочисленные вырезки из оных обильно покрывали стол Кеннеди. Сам же профессор был до того поглощен ими, что я лишь сказал ему «добрый вечер» и принялся распечатывать собственную почту. Однако он нетерпеливым жестом отправил всю груду газет в корзину под столом.

– Уолтер, мне кажется, что эта загадка кажется неразрешимой из-за того, что напротив упростит разгадку – из-за ее необычности, – с отвращением сказал он.

Поскольку Кеннеди самостоятельно начал разговор, я отложил письмо, которое начал было читать.

– Держу пари, что знаю, о чем ты говоришь, Крейг, – вставил я. – Ты читаешь о деле Уэйнрайта-Темплтона.

– Уолтер, да ты на пути к тому, чтобы стать сыщиком, – не без сарказма заметил Кеннеди. – Твоя способность сложить два и два, получив четыре, ставит тебя наравне с инспектором О`Коннором. Ты прав, и через четверть часа здесь появится окружной прокурор Уэстчестера. Днем он звонил мне и прислал своего помощника с ворохом бумаг. Думаю, он захочет получить их обратно, – добавил он, вынимая газеты из мусорной корзины. – Но со всем уважением к твоей профессии должен сказать: только лишь читая газеты, никто и никогда не сможет решить это дело.

– Да? – спросил я, немного уязвленный его тоном.

– Да! Одна из самый популярных девушек в фешенебельном пригороде Уиллистона и один из видных начинающих адвокатов Нью-Йорка собрались заключить брак, но были