— Есть, только итальянские.

— Итальянские, хм? — немец чуть покривил лицо. — Не то чтобы я их недолюбливал, этих итальянцев, но слишком уж они самостоятельные. Вина у них неплохие еще.

Я завел двигатель и тот приятно заурчал. Все эти разговоры я уже слышал. И про транспорт, и про вина. Дитер был моим другом, но тратить время на повторение пройденного не хотелось.

— А ты не хочешь заскочить к Коняеву и поговорить с ним перед тем, как мы отправимся в булочную? — поинтересовался я и пока Дитер думал, открыл бардачок, вытащил оттуда «шершень» и спрятал в карман вчерашнего пиджака.

— Нет, не хочу портить настроение спорами с этой ослиной задницей. Интересная игрушка, — заметил он, когда я убирал небольшой цилиндр в карман. — А второго такого у тебя нет случайно?

— Извини, второго нет.

Эту вещичку я припрятал сразу же, как только оформил себе новый автомобиль. Это лучше, чем перцовый баллончик — тем более таких здесь не водилось. А «шершень» на коротких дистанциях имел куда большую эффективность.

— Жаль. И ты уже без трости, — произнес он как бы между делом.

— Да, без.

— Обезболивающие порошки?

— Между прочим, очень помогают, — ответил я.

— Будь с ними поаккуратнее. Говорят, к ним и привыкнуть недолго. Знаю нескольких человек, которые не смогли оторваться и в результате их лечили.

— Ты еще скажи, что у вас здесь можно свободно покупать и героин с кокаином?

— Нет, свободно нельзя. Исключительно по рецепту, — ответил Дитер строго. — Видишь ли, последствия бывают разные, поэтому временами всплывают идеи запретить все это. Но пока до полных запретов дело не дошло, хотя ограничений и так достаточно.

— Говорят, что и кофе наркотик, — ответил я. — И сахар.

— Правда? — удивился ростовщик. — Не слышал о таком. Но если так, то, пожалуй, пора переходить на еду попроще. Интересно только, к чему были такие высказывания?

— Это сложно объяснить, должно быть, — отозвался я, аккуратно лавируя между людьми и экипажами на выезде из Дворцового района. — Но у нас все сводится к деньгам. Кому-то их не хватает: людям, компаниям, государствам. Похоже, ты сильно переживаешь?

— Я? Немного, — признался Дитер. — И зря забиваю тебе голову ненужной болтовней.

— На это и болтовня. Просто разговор, не для получения информации, а чтобы отвлечься. Если бы ты действительно захотел серьезных бесед на экономические и политические темы, то тебе лучше было бы поговорить с Подбельским.

— А, тот профессор! Помню. Не заходил проведать старика?

— Как-то времени не было, — я пожал плечами. И при этом расстроился — да, к нему действительно стоило заглянуть. — Может, после того как разберемся с твоим шантажистом, я заеду.

— Я не уговариваю тебя сделать это, Максим. И отлично понимаю, что ты взял на себя слишком многое. Я про вчерашний перечень. У тебя слишком резкий старт. Слишком быстрый. И ты еще молод, — добавил Дитер. — А в твоем возрасте не хочется останавливаться. Но в некоторые моменты, хочешь ты того или нет, стоит взять паузу. Иначе — сгоришь.

— За совет спасибо, конечно, но я надеюсь, что все наши злоключения кончатся быстро. Как и переломы с синяками, — улыбнулся я.

— Только и остается, — мрачно произнес немец. — Мы уже рядом с местом. «Румяный кролик» должен находиться в конце улицы. И мы слишком рано, — он постучал пальцами по панели, а потом заботливо протер ее.

— Не нервничай, прошу тебя! — я припарковал автомобиль в нескольких сотнях метров от булочной. — Посидим в машине несколько минут, потом пройдемся — и все будет как надо.

А сам я уже осматривал улицу, потому что искал глазами помощь от Третьего. Это сложно: люди наверняка слились с толпой, либо сидят по съемным, только что арендованным квартирам. И их, конечно же, совсем немного, иначе будет смотреться очень странно, что к конкретному району вдруг вырос интерес ровно на один-два дня.

«Румяный кролик» расположился в месте очень живописном. Здесь было на что посмотреть. И пока такая возможность у меня имелась, я глядел через лобовое стекло на невысокие здания, широкие тротуары, пышущие осенними красками деревья, подстриженные аккуратно и заботливо.

Вероятно, поддержание городского облика от фасадов зданий до газонов и растительности было четко прописано в экономической модели столицы. И на этом здесь не экономили.

Когда я уставился на противоположную сторону улицы, изучая перепады высоты и уникальный контур, который они создавали, Дитер стукнул меня по ладони.

— Рано еще, не спеши, — лениво отозвался я, но тут же получил еще один тычок: — Что такое?

— Смотри, там Коняев!

— Где? — я тут же повернулся в противоположную сторону, но среди пешеходов не заметил никого выдающегося.

— Да вон же, впереди. Светлый плащ, шляпа! — немец уже собрался было выйти из машины, но я удержал его:

— Уверен, что это он?

— Полностью, фройнде, абсолютно! — и он снова попытался выйти.

— Сиди, не нужно.

— Нет, я выйду, раз он здесь...

— Дитер! — почти крикнул я. — Это может быть просто совпадение! — повторил я вчерашние слова Виктории.

— Не может это быть совпадением! Я должен с ним поговорить.

— Тем более не должен, — вырвалось у меня.

— Почему? — немец притих и перестал вырываться.

— Потому что, если он здесь не просто так и идет в ту же самую булочную, значит, его там тоже ждут, верно?

— Да, и?

— А если его ждут, и он не придет, тогда вопросы будут прежде всего к тебе. Поэтому не трогай дерьмо, пока не воняет. У нас еще пять минут, и мы тоже пойдем.

По лицу Дитера было понятно, что он все равно готов сорваться и броситься следом за начальником портовой полиции. У меня же зрел в голове другой план. Если это и правда не совпадение и Коняев не просто так гуляет по улицам в поисках свежей булочки, то эту продажную шкуру очень легко вернуть на путь истинный. И это мне в свое время подсказал сам Дитер.

Поэтому я вернулся к разглядыванию людей и зданий. И только сейчас заметил, что в городе нет беспризорных псов. Кошек можно и пропустить — небольшие животные в такой толпе легко затеряются. Но вот