вместо мозгов».

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Аня не заиграла…

Сначала был регтайм, исполненный в тишине, взорвавшейся оглушительными хлопками огромных ручищ хозяина. Гости оживились. Потом был ноктюрн Шопена, и аплодировали уже все, потом одна из теть сказала: «А что-нибудь сыграй, чтобы нам попеть».

— Что именно? — поинтересовалась Аня, довольная тем, что «руки помнят».

Но хозяин пресек разговор, заявил, что «в приличном доме должна играть только приличная музыка» — и это еще не все! — достал из кармана брюк банкноту, положил на рояль и провозгласил:

— Талант обязан вознаграждаться!

Аня играла и играла — с наслаждением, до изнеможения. Когда концерт был окончен, она увидела, что среди публики, истекавшей слезами, нет ни папы, ни Коридорова.

Она нашла их во флигеле, куда отправилась спать.

Павел Шергин и Эдуард Коридоров, красные от напряжения, сидели за столиком, на котором стояли камера и бутылка водки, держали друг друга за грудки и урчали, как два кота перед поединком.

— Немедленно отпустите папу!

Аня сказала это так громко и властно, что Коридоров тут же послушался.

— Деньги на вашей карте можете оставить себе, — продолжила она тем же тоном. — Считайте их своим гонораром за молчание.

Обернулась к отцу:

— Оставь его. У нас есть теперь на что доехать.

И показала пухлую разноцветную пачку.

Дома их не было почти неделю — даже час, проведенный в изнанке мира, на лицевой стороне шел за три дня. Еще двое суток они добирались, пересаживаясь с автобусов на электрички и наоборот. Шергин всю дорогу молчал, а если и говорил, то лишь по необходимости. Вместо зеленых команд перед ним время от времени возникало печальное лицо Платона — он тоже молчал, только сказал тихо, уже на подступах к Москве: «Да, Паша, да… Тяжко есть иго на сынех Адамлих» — и исчез.

Ане хотелось о многом спросить отца, но еще сильнее было желание смотреть в окно, за которым протекала жизнь, совсем незнакомая ей…

Глава 14

Дедлайн

Булат Ханов[30]

Петя совсем запутался.

Он начал задаваться вопросом, как много переживаний способен вынести человек, прежде чем повредится рассудком. Тем более подросток. Тем более он, Петя Безносов, весь такой неуклюжий и нелепый.

После случая с куклой, висящей на дубе, Оля замкнулась в себе. Она не выходила из дома, не брала трубку, и только со слов Кати Петя знал, что Оля, пускай и несвоевременно, хотя бы ест и спит.

— Кроссовки мне в тот же день велела выкинуть, — сказала Катя. — Те, белые, помнишь?

О том, чтобы копать землю под дубом в поисках ключа, сейчас и речи не шло. Во-первых, в одиночку бы Петя все равно не решился, а во-вторых, сестры сочли бы его предателем. Это как раны ковырять, притом незажившие.

В школе безотрывно крутилась вокруг Леля Абрикосова. Она то просила телефон, чтобы срочно позвонить двоюродной тете (у самой он якобы разрядился, ага), то искала повода уколоть Петю.

— Избегаешь ты меня, Безносов, — произнесла Леля в столовой то ли задумчиво, то ли укоризненно.

— Ничего я не избегаю.

— Пойдем в кино сегодня?

— Я занят.

— Говорю же, избегаешь.

В их диалог вмешался Андрей:

— Кино? Я люблю кино. Пойдем вместе, Леля?

— Я за! Как насчет сегодня?

— Шикарно! Купишь мне билет?

Вместо ответа Абрикосова треснула Андрея ложкой по голове.

В тот же день Леля принялась заигрывать с Федей. Наблюдая за ее ужимками, Петя с нарастающей тревогой гадал, что она выкинет дальше.

А еще пропала Аня. Она перестала появляться в школе и исчезла со всех радаров, выйдя на связь лишь единожды. Обеспокоенный Петя пересказал одноклассникам странный телефонный диалог. Шергина требовала пятьдесят тысяч, и голос ее звучал до жути раздраженно. Даже во время самых ярых споров о политике Аня не была настроена столь категорично.

— Кому ты хоть деньги переслал?

— Некоему Эдуарду Анатольевичу К. Понятия не имею, кто он такой.

Все недоуменно переглянулись.

— Опять она что-то затевает, — предположил Андрей. — Как с «курагой».

— Почему тогда из Москвы уехала? — спросил Вася.

— Что, если не уехала?

— А пятьдесят тысяч ей для чего?

— Мне и самому интересно — для чего? Одно ясно: Шергиной известно побольше нашего.

В пятницу перед самым уроком Глюкоза объявила, что на химии перед учениками выступят уполномоченные из специального комитета Департамента образования. Школьники почуяли неладное. Чтобы Глюкоза позволила кому-нибудь отнять у нее часть урока? По доброй воле, без кровавой битвы? Что это за уполномоченные такие всемогущие?

Гостей из комитета было двое. Рыжеволосая женщина в оливковых брюках и белом свитере с закатанными рукавами назвалась специалистом по геологии и геодезии Идой Максимовной. Она представила и своего спутника — Осипа Алексеевича, таинственного бюрократа с прямоугольной головой и хищными синими глазами. Молчаливый до поры Осип Алексеевич в сером костюме-двойке не выпускал из рук темный дипломат.

— Прямо G-man какой-то, — шепнул Дорохов.

— Кто-кто? — не понял Петя.

Глюкоза призвала их к порядку, и они замолчали.

Ида Максимовна умными словами объяснила, какая опасность грозит жителям Калачёвки, если они не переедут. Глубинная эрозия почвы, спровоцированная запрятанными под землей источниками, подтачивает фундаменты. Помещения медленно, но верно захватывает неистребимая грибковая плесень всех цветов, которая источает ядовитые миазмы и приводит к пневмонии, астме и заболеваниям опорно-двигательного аппарата. А капитальный ремонт ничего не исправит, только на короткий срок отсрочит неминуемое разрушение зданий.

Осип Алексеевич сухо добавил, что проживание в Калачёвке представляет высокий риск для жизни, поэтому муниципальные службы во избежание непредвиденных последствий ускоряют переезд.

— Надеемся, Новый год вы встретите в новых квартирах, — закончил Осип Алексеевич. — Мы все должны быть заинтересованы в этом.

Пете даже показалось, что чиновник добавит: «Не так ли?», но вместо этого уполномоченные из специального комитета сослались на неотложные дела и покинули кабинет.

— Шут знает что такое, — пробормотала Глюкоза, когда дверь за гостями закрылась.

Впрочем, озадаченность на ее лице моментально исчезла, едва лишь ученики бросились спрашивать, что Глюкоза обо всем этом думает.

— Под шумок вы решили химию сорвать, верно? — прикрикнула она.

Когда прозвенел звонок, Петя на автопилоте собрал портфель и вышел. Значит, расселят к Новому году. Потому что эрозия почвы. И грибок. И это никак не проверить, не опровергнуть.

Разве что нанять независимых экспертов.

Точно, надо поговорить об этом с Федей и Андреем. На подкуп у них средств, конечно, не хватит, зато ученых со стороны привлечь можно. Чтобы определить, насколько стоит доверять специальному комитету.

Размышления Пети прервал Осип Алексеевич. Он в одиночестве стоял в коридоре и безотрывно смотрел на