Источник! Темная звезда! Блин, черная дыра! Виутих говорил, что она видна только из высоких широт южного полушария. Значит, здесь, почти на экваторе, он должен быть где-то немного ниже горизонта. Споткнувшаяся скелле случайно спроецировала свою голову на это направление и я сразу же ощутил мощный лепесток, едва не проткнувший меня.

Хотелось воскликнуть — Эврика! Вместо этого, я отрыл глаза, осмотрелся и медленно с трудом встал. Солнце сдвинулось довольно далеко, трудно описать словами, но окружающее немного изменило свой цвет, став немного боле темным, насыщенным, как будто слепящий поток света с неба слегка изменил свой оттенок. Даже не глядя ни на какие часы можно было сказать, что день пришел к повороту — скоро наступит томное, отходящее от дневного жара вечернее время. Нацепив местное сомбреро — оставшегося тепла все равно хватило бы, чтобы пожарить не одну яичницу, я направился домой, на свою крышу, к своему самолету и экспериментам со скелле. Теперь, мне казалось, я знал, в чем была моя ошибка, и мне не терпелось проверить это.

За сохранность самолета я не волновался — за все время, пока я тут обретался, я не видел ни одного человека, который бы бродил без цели по развалинам, а тем более, исследовал крыши разрушенных останков древнего города. Какие-то меры предосторожности я собирался предпринять завтра, после встречи, если она состоится, с деловыми ребятами. Я был уверен, что их заинтересует место, где проживает, такой интересный обладатель качественной пастилы.

Сейчас же, нацепив на голову шляпу с широченными полями, я не спеша побрел в сторону старого города. Неожиданно, небольшая дверь во входных воротах резиденции распахнулась, оттуда вышли сразу три скелле, не узнать которых было невозможно. Не обращая никакого внимания на окружающих, они быстро двинулись на то место, где недавно валялся я. Я замер. Заинтересованная неожиданным представлением, зашевелилась публика, расположившаяся в роще. Многие встали, рассматривая неожиданную экспедицию. Скелле остановились, что-то обсудили между собой и двинулись сквозь толпу расходясь веером в стороны. Я понимал, что достать шокер из рюкзака не успеваю, кроме того был не уверен, что он действительно необходим — скелле никак не выделяли меня среди прочих. Одна из них направлялась прямо ко мне, но не потому, что опознала меня — просто выбранное ею направление совпало с тем местом, где меня застало их появление.

Какая-то растрепанная бабка, стоявшая на коленях, сунулась к миновавшей ее скелле, но та молча дернула головой и бабку отбросило в сторону, как будто кто-то дал той хорошего пинка. Я поспешил уступить дорогу надвигавшейся на меня монашке, склонив голову в глубочайшем почтении, но при этом забыв, видимо от шока лицезрения могучих волшебниц, снять шляпу.

Скелле не обратила на меня ни малейшего внимания, также молча пройдя мимо. По всей видимости они искали следы искусства, а я, по мнению многократно проверявших меня, был совершенно стерилен, то есть, абсолютно безопасен для монашек. Если бы могучие волшебницы уделили бы больше внимания презираемым ими обычным качествам людей, то скорее всего, заинтересовались бы явно не местным мужиком со следами тщательно сбриваемой бороды на лице и подозрительно качественным рюкзаком за плечами. К счастью для меня, высокомерие представительниц одаренного племени защищало мое инкогнито, и уже не в первый раз. Думаю, что полицейские на Земле, даже разыскивая неизвестного с бластером в руке, не прошли бы мимо зеленого инопланетянина с хвостом, только потому, что у того бластера при себе не было.

Я поспешил вновь сдвинуться в сторону, но не стал уходить — если у монашек сохранились остатки обычной человеческой сообразительности, то они должны заинтересоваться теми, кто покидает представление не дождавшись его окончания. Пристроившись к группе посетителей простоватого вида, я дождался пока скелле, обойдя всю рощу, вернутся назад. Они ничего никому не сказали — просто вышли, все осмотрели и вернулись в резиденцию.

Я не сомневался, кто был источником переполоха. Что-то произошло, когда я встретился с последней скелле — возможно, я неосознанно отмахнулся от острого отростка и, возможно, что скелле что-то почувствовала в этот момент. Факт, что она что-то почуяла. Остается лишь гадать что и почему.

Публика не успокаивалась, обсуждая неожиданный демарш. Я же, воспользовавшись всеобщим возбуждением, ретировался, стараясь двигаться медленно и неохотно, хотя так и подмывало свинтить оттуда, как можно быстрее.

Блаженное время накануне вечерних сумерек — уже ушел жар тропического солнца, но его красноватые лучи еще отбрасывают длинные темные тени, резко контрастирующие с яркими колоннами и перекрытиями древних развалин — обычно скучными пыльно-серыми, а в этот момент обернувшимися в бледно-карминовые одежды. С перегретого за долгий день океана набрасывается на остывающую сушу теплый ветер, прогоняя знойную духоту и одновременно даря пересушенным домам людей капельки моря.

Порывы морского ветра весело крутили вертушку, подвешенную на последнем этаже моего убежища под потолком. Убедившись, что маленький самодельный вертлюг не дает подвесу закручиваться, я поспешил на крышу. Для того, чтобы проекция активного ядра пересекала направление на источник, моя голова должна была быть выше, чем вертящаяся гусеница из кристаллов. Мне предстояло еще найти точку на небе, а точнее под линией горизонта, за которой пряталась невидимая в этих широтах черная дыра, но, в любом случае, простор крыши позволял мне в конце концов сделать это.

Вот и крыша, залитая золотым светом. Точка подвеса была отмечена мной, стоящим торчком обломком. Вокруг него я нанес прямо на пыльный бетон азимутальные линии. Сердце билось, в предчувствии открытия. Меня охватили ощущения похожие на те, что я испытывал, когда возился с фонариками и линзами в сарае у подножия Облачного края. Я был возбужден и сосредоточен, но приобретенный здесь опыт давал о себе знать, и, прежде чем приступить к исследованию, я внимательно осмотрел окрестности через трубу — всё чисто.

Присев на корточки рядом с обломком я прислушался — ничего, никаких ощущений. На мгновение возникло желание спуститься вниз, проверить вертится ли моя конструкция. Легкий порыв ветра остудил мой лоб и я начал аккуратно описывать круги вокруг обломка, отмечая каждый круг на чертеже. С каждой замкнутой линией росло разочарование. Я уже двигался метрах в двух от обломка, а никаких ощущений по-прежнему не было. Разочарованный, я встал. Надо было подумать. Ведь, сработало же со скелле!

Я попытался воссоздать ситуацию с точки зрения геометрии. Вот, сижу я — высота головы над уровнем грунта чуть больше метра. Вот, споткнувшаяся скелле — голова, разве что, чуть-чуть ниже моей. Если все так, и я не ошибаюсь, то я должен отойти от обломка еще дальше, либо, буквально лечь на крышу.

С томительным, обезоруживающим предчувствием неудачи, я отошел метров на пять от обломка, учитывая, что вертушка реально находилась под перекрытием и кристаллы свисали с нее еще почти на треть метра. Солнце опустилось совсем низко, почти касаясь верхушек далеких гор. От неровного булыжника, служившего мне ориентиром, протянулась в моем направлении длинная тень. Мысленно представляя расположение кристаллов под крышей, я присел на корточки почти на кончике темной полосы, тянувшейся от обломка — ничего. Я упрямо, несмотря на чувство бесполезности от моих упражнений, продолжил сдвигаться назад, раскачиваясь, как богомол в попытке поймать правильное направление — кто его знает, куда за это время сдвинулась черная дыра на проекции неба. И тут меня осенило — тень от стены, в тот момент, когда я что-то почувствовал и тень от обломка были отличными ориентирами. Секунду постояв, припоминая, где было тогда солнце, я сместился на несколько метров влево, и только было собрался присесть, как знакомая метелка невидимого одуванчика мазнула меня по лицу.