на просмотр роликов с «Ютьюб». В будущем мне предстояло ещё одно домашнее задание.

Я проводил фургон взглядом и вернулся в дом. Мистер Боудич лежал, накрыв рукой глаза. Радар сидела у дивана наготове. Остались только мы втроём.

– Вы в порядке? – спросил я.

Он убрал руку и повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Он выглядел несчастным.

– Я в глубокой заднице, Чарли. И не знаю, смогу ли выбраться.

– Сможете, – сказал я, надеясь, что мой голос звучал более убедительно, чем мне казалось. – Хотите чего-нибудь поесть?

– Хочу мои таблетки от боли.

– Я не могу…

Мистер Боудич поднял руку.

– Я знаю, что не можешь, и я не буду унижаться – или кидаться на тебя – выпрашивая их. По крайней мере, надеюсь на это. – Он снова и снова гладил Радар по голове. Она сидела не шелохнувшись, лишь хвост медленно двигался из стороны в сторону, а глаза безотрывно смотрели на хозяина. – Дай мне чек и ручку.

Я дал, что он просил, вместе с книгой в твёрдом переплёте в качестве подложки. Он написал «ТОЛЬКО ДЛЯ ВНЕСЕНИЯ НА ДЕПОЗИТ», затем нацарапал свою подпись.

– Ты внесёшь их завтра за меня?

– Конечно. Первый городской, так?

– Так. Как только они поступят, я смогу выписать чек на покрытие больничных расходов. – Он отдал мне чек, который я вернул в бумажник. Мистер Боудич закрыл глаза, опять открыл и уставился в потолок. Его рука не покидала головы Радар. – Я так устал. И боль никогда не берёт отпуск. Даже не уходит на сраный перерыв.

– Хотите поесть?

– Не хочу, хотя они сказали, что я должен хорошо питаться. Если только немного СИС – сардин и солёных крекеров.

Это звучало отвратительно, но я принёс их вместе со стаканом ледяной воды. Он жадно выпил половину. Прежде, чем взяться за сардины (безголовые и жирные – буэээ), он спросил, собираюсь ли я остаться на ночь.

– На эту ночь и всю неделю, – сказал я.

– Хорошо. Я никогда не возражал против одиночества, но сейчас другой случай. Знаешь, чему меня научило падение с лестницы? Или скорее переучило?

Я помотал головой.

– Страху. Я пожилой человек, и я сломлен. – Он сказал это без жалости к себе, но как мужчина, констатирующий факт. – Думаю, тебе нужно вернуться домой на какое-то время, заверить отца, что всё идёт хорошо? Возможно, стоит остаться на ужин. Потом ты сможешь прийти, покормить Радар, и выдать мне мои проклятые пилюли. Они сказали, что я стану зависимым, и мне не требуется много времени, чтобы убедиться в их правоте.

– Так и сделаю. – Пауза. – Мистер Боудич… Говард… Я бы хотел привести отца, познакомить его с вами. Знаю – вы не особо общительный, даже когда вам некуда деваться, но…

– Я понимаю. Он хочет успокоить себя, что вполне обоснованно. Но не сегодня, Чарли, и не завтра. Возможно, в среду. Может быть, к тому времени мне станет легче.

– Ладно, – сказал я. – И ещё кое-что. – Я написал номер своего мобильного на стикере и прилепил его к столику рядом с диваном – столику, который скоро будет завален мазями, марлевыми подушечками и таблетками (но не «Окси»). – Звонок – для тех случаев, когда я наверху…

– Очень по-викториански.

– Но если меня нет, звоните мне на мобильный. Даже если я в школе. Я объясню ситуацию миссис Силвиус из приёмной.

– Хорошо. Ступай. Успокой отца. Но не задерживайся, иначе я попытаюсь встать и самостоятельно найти таблетки. – Он закрыл глаза.

– Плохая идея, – сказал я.

Не открывая глаз, мистер Боудич произнёс:

– Мир полон ими.

9

Понедельники для моего отца – это дни наверстывания, часто его нет до полседьмого или до семи, так что я не ожидал застать его дома. Он и не был дома. Отец стоял у калитки мистера Боудича, дожидался меня.

– Сегодня я рано закончил, – сказал он, когда я вышел. – Переживал за тебя.

– Не стоило…

Отец взял меня за плечи и крепко обнял.

– Тогда подай на меня в суд. На полпути сюда я видел, как ты разговаривал с молодой женщиной. Я помахал, но ты не заметил. У тебя был такой вид, будто ты изо всех сил внимал тому, что она говорит.

– И с тех пор ты здесь стоишь?

– Я хотел постучать в дверь, но, пожалуй, я как вампир. Не могу зайти, пока меня не пригласят.

– В среду, – сказал я. – Я поговорил с ним об этом.

– Вполне подходит. Вечером?

– Может, в районе семи. Он принимает обезболивающие в шесть.

Мы направились вниз по холму. Отец всё ещё обнимал меня за плечи. Я не возражал. Я сказал ему, что не хочу надолго оставлять мистера Боудича одного, так что не останусь на ужин. Сказал, что соберу кое-какие вещи – на ум пришла лишь зубная щётка – и найду что-нибудь перекусить в его кладовой (только не сардины).

– Не стоит, – сказал папа. – Я взял сэндвичи в «Джерси Майкс». Возьми их с собой.

– Отлично!

– Как он?

– Испытывает сильную боль. Надеюсь, таблетки, которые он принимает, помогут ему уснуть. Он принимает дозу в полночь.

– «Окси»?

– Да.

– Держи их в недоступности. И не говори ему, где они. – Такой совет мне уже дали, но папа хотя бы не спросил: собираюсь ли я попробовать их сам?

Дома я запихнул в рюкзак одежду на пару дней вместе с портативной точкой доступа «Найтхок»; мой телефон хорошо справлялся, но «Найтхок» обеспечивал офигенный Wi-Fi. Также я взял зубную щётку и бритву, которой начал пользоваться два года назад. Некоторые парни в тот год щеголяли щетиной – это было модно – но мне нравилось чистое лицо. Я собирался быстро, зная, что если что-то забуду, вернусь завтра. Я думал о мистере Боудиче, оставшемся в одиночестве в своём большом старом прохудившемся доме; компанию ему составляла только его пожилая собака.

Когда я был готов идти, отец ещё раз обнял меня, затем взял за плечи.

– Только взгляни на себя. Берёшь на себя серьёзную ответственность. Я горожусь тобой, Чарли. Жаль, что твоя мама не видит этого. Она бы тоже гордилась тобой.

– Я немного боюсь.

Он кивнул.

– Меня бы