– Узнаю друга Базильку, – усмехнулась Люся, – дай-ка угадаю, он сходил в туалет в ее новые туфли?

Нюта хихикнула и кивнула:

– Как ты догадалась?

– Жизненный опыт. – Люся вспомнила, какой скандал закатил отвергнутый Клаус, когда Базилька нагадил ему в ботинки. – И что ведьма? Сильно расстроилась?

– Да! Она так кричала! Папа дал ей денег на туфли и вызвал такси. Когда она уехала, я слышала, как он благодарил Барсика.

– Твой папа – молодец, – улыбнулась Люся, – умеет делать правильные выводы.

И, чтоб не развивать дальше трудную и опасную тему, придумала, как отвлечь Нюту:

– На речку поедем?

– Поедем! – обрадовалась девочка. – Только надо папе сказать.

– Обязательно! Беги домой, договаривайся, а я пока закончу работу и заеду за тобой, идет?

– Идет. – Нюта выбралась из гамака и побежала к неприметной калитке в заборе – калитка вела во двор к соседке-старушке, а от нее – к Стрешневым. Об этом пути, проложенном в детстве, Люся вспомнила недавно и договорилась с соседями, чтоб разрешили девочке проходить через их участок. Теперь Нюта безбоязненно бегала к Люсе, не выходя на улицу.

Люся посмотрела ей вслед: не получается игнорировать Стрешневых, если с отцом Люся почти не общалась, у них возник некий негласный договор, то Нюты этот договор никак не касался. Девочка прибегала в гости, когда вздумается, так же, как и ее кот Барсик.

В конце июня Люся собиралась лететь во Франкфурт на большую встречу бизнес-партнеров.

Мать снова была к ней благосклонна: наконец-то непутевая дочь взялась за ум и вернулась на работу. Люся не стала уточнять, что работает теперь на себя. Вездесущая тетя Света наверняка поделится с подругой новым статусом Люси, но Люся к тому моменту будет в Германии.

Клаус был оповещен заранее и должен был встречать ее, поскольку они собирались подписать договор о сотрудничестве.

Перед отъездом Люся по привычке побеседовала с Базилем:

– Смотри же, я на тебя рассчитываю, охраняй дом, пока меня не будет.

Кот вспрыгнул к ней на колени и, потоптавшись, улегся, медленно выпуская когти и нежно вонзая их в Люсю.

– Больно же! – Она легонько хлопнула кота по ушам.

Он когти убрал, развалился, пришлось придерживать его тушку, чтоб не сполз на пол.

– Как думаешь, кому оставить ключи от дома? – Люся машинально поглаживала кота и размышляла. – Родителям – нет, не хочу. Мама непременно притащит кучу всякого хлама и, чего доброго, заставит отца делать ремонт. Я не переживу. Ольгу не хочется напрягать, у нее своих дел невпроворот. Можно, конечно, Олега попросить… Да-да, я знаю, что ты сейчас сказал бы, если бы умел. Ты бы промяукал: хватит задавать глупые вопросы, мы оба знаем, что ты хочешь оставить ключи моим хозяевам. Допустим. Но ты же не все знаешь, – она потеребила кота за ухо, – или все? А если ты знаешь все или даже больше, то как, по-твоему, я сейчас могу обратиться к Виталию? После того, что у нас было? – Она шумно вздохнула. – Мы едва здороваемся, и ему, и мне безумно стыдно. Я понимаю, надо поговорить, мы взрослые люди, но кто первый предложит? Я считаю, что твой хозяин должен проявить инициативу. Ты, конечно, скажешь, что мои представления – прошлый век, и даже коты так не делают, а ведут себя просто и естественно. Но я тебе напомню, что мы, люди, придерживаемся определенных правил поведения, не знаю, кем и когда определенных. Нашими предками, давно. Котами руководят инстинкты, а людьми – правила.

Кот фыркнул.

– Не веришь?! Ладно, вот у вас, у котов, как принято – кот первый подходит к кошке, так? И не отрицай, я знаю. Возможно, бывают исключения. Так и у нас, мужчина первый подходит к женщине.

Базиль широко зевнул.

– Ах, тебе скучно! – Люся возмутилась. – Считаешь, мои представления устарели? Намекаешь, что у нас с твоим хозяином уже все случилось, а ведем мы себя, как неразумные котята? Да, ты прав… Но почему он не проявляет инициативу, не звонит, не приходит? Не предлагает обсудить? Он испугался! Он не хочет связывать себя! И, знаешь, я его понимаю, если бы я потеряла любимого человека, ни за что не стала бы размениваться на первого встречного.

Кот приоткрыл левый глаз и посмотрел на Люсю с сомнением.

– Наглая у тебя рожа, Базилька! Вот скажи мне, как я оставлю ему ключи? А? Как? Что, прямо вот просто позвонить и спросить? Мы же не ссорились. Нюта почти каждый день бывает у меня, если бы он не хотел, запретил бы, правда?

И к тому же долг платежом красен, пришел его черед меня выручать.

Даже после такого убедительного разговора с котом Люся с трудом набралась смелости, чтоб позвонить Стрешневу.

Он долго не отвечал, и у Люси начался мандраж, чуть зубами не стучала.

– Виталий, добрый день, – выпалила, едва услышала его голос, – не хотела вас… тебя беспокоить, но тут такое дело, одним словом, – ей не хватило воздуха, она шумно вдохнула.

– Извините, Людмила, мы разве не на ты? – тихо переспросил он.

– Да, конечно, как вам… тебе удобно. Виталий, я бы хотела спросить… попросить, – она снова осеклась.

– Мне сейчас не очень удобно разговаривать, давай я вечером зайду?

Несколько секунд она просто глотала воздух, не в силах ответить.

– Заходи, – тихо произнесла наконец.

Они набросились друг на друга, едва Люся успела захлопнуть калитку. Целовались исступленно, впиваясь насмерть. Люся не помнила, как они оказались в доме, и все, что происходило потом, было как в тумане: они не говорили, путаясь в одеждах, мешая и помогая друг другу, упали на кровать, слились, и если бы Люсю спросили, она не смогла бы ответить, не смогла бы описать, потому что в тот момент перестала быть собой, она стала кем-то другим, кем-то гораздо большим, она растворилась в нем, она стала Стрешневым, а он стал ею, и они стали одним целым.

Они не могли оторваться друг от друга, и даже когда наступило освобождение, они все еще лежали, тесно обнявшись, пока некто не запрыгнул на кровать и не прошелся мягкими лапами по их обнаженным телам.

– Барс, – прошептал Стрешнев и тихо рассмеялся.

– Он вездесущ, как судьба, – пробормотала Люся. – Знаешь, зачем я звонила?

– Хотела меня увидеть?

– И это тоже, – она усмехнулась, – я улетаю во Франкфурт на неделю примерно, может, чуть дольше. Можно попросить тебя присмотреть за домом?

– Разумеется, – он погладил ее по щеке, прикоснулся губами, – я должен идти домой.

Она вымученно улыбнулась:

– Я знаю.

Он встал, отвернулся, смущаясь, отыскал на полу растерзанную одежду.