Ольга была еще категоричнее: «Это не шутки, дорогая моя, твои „дружелюбные“ соседи напишут заявление, и беспечного папашу лишат родительских прав».

Люся в легком беспокойстве ждала хотя бы звонка от старшей Стрешневой. Наблюдая за Нютой, она видела, девочка тоже беспокоилась, и обе старались не показывать друг другу своего настроения.

Во вторник приехала Ольга с дочерью, пока девочки играли, подруги заперлись на кухне и шептались:

– Я человек с ангельским терпением, – говорила Ольга, – но всякое терпение имеет предел. Бедная девочка! – Было непонятно, кого она имеет в виду – Нюту или Люсю.

Люся страдала и очень боялась, как бы Нюта не услышала этот неприятный разговор и не подумала, что она лишняя, что ее все бросили. Она даже Базиля выставила с кухни, ей все мерещилось, что кот подслушивает и рассказывает обо всем маленькой хозяйке.

Ольга уехала, но позвонили родители.

– А если ребенок заболеет? – возмущались они. – А если с ней что-то случится? Ты хоть представляешь, какую ответственность на себя взяла? Что за легкомыслие!

– Но мы отлично поладили, – оправдывалась Люся, изнывая от беспокойства.

Догадывалась ли девочка о происходивших за ее спиной разговорах, Люся так и не поняла. Нюта не подавала вида.

Люся старалась изо всех сил, чтоб Нюта не почувствовала себя брошенной. Девочка грустнела, но тоже старалась не подавать вида. Люся пыталась ее разговорить, задавала вопросы о работе отца, часто ли он бывает в командировках, надолго ли уезжает.

– Папа сейчас не летает, – отвечала девочка, – он помогает другим, учит. А раньше он был военным летчиком.

– А, так он преподает в училище? – попробовала угадать Люся, думая: «Что за командировки у него? Обмен опытом? Или он на секретной службе? Испытывает новые виды вооружений».

– Нет, он не в училище, он занимается с теми, кто хочет летать.

– Инструктор? – уточнила Люся.

– Наверно, – не очень уверенно ответила девочка. – Папа работает на маленьком аэродроме. Он недалеко.

«На частном, – догадалась Люся, – тем более странно, куда и зачем посылают частного инструктора? Господи, почему я не спросила у него прямо, чего я стесняюсь?!»

Она попыталась узнать хоть что-то у Катерины Николаевны. Та была в гостях в другом городе и знала не больше Нюты: «Виталий сейчас работает полетным инструктором на частном аэродроме. В командировках он бывает, но не часто. Нюта обычно с бабушкой».

Миновала тревожная среда, и только в четверг позвонила старшая Стрешнева.

Она рассыпалась в извинениях: Европа, медицинский симпозиум, задержали, да еще сын напутал с датами отъезда или она сама запуталась…

Люся отвечала сдержанно и односложно. Боялась сорваться.

«Значит, мама у нас доктор медицинских наук, а папа кто – генерал? Позвонить внучке не судьба?» – злилась Люся.

Старшая Стрешнева прибыла в субботу.

Мать Виталия показалась Люсе удивительно красивой женщиной – невысокая, с точеной фигурой, идеальной прической и незаметным изысканным макияжем. Люся невольно засмотрелась и даже почувствовала легкий укол ревности. Нюта сразу забыла о ней, увидев бабушку. Стрешнева обняла внучку, отстранилась и посмотрела на Люсю:

– Ради бога, извините! – Она подошла, протянула руку. – Маргарита Николаевна.

– Очень приятно, Людмила Александровна.

Рядом нетерпеливо прыгала Нюта:

– Бабушка, это Люся, она мой друг!

Маргарита Николаевна изысканно вежливо поблагодарила Люсю, распрощалась и увела внучку домой.

Дома сразу стало как-то пусто. Даже Базиль сбежал от Люси.

«И словом не с кем перекинуться», – бормотала она себе под нос.

Виталий позвонил рано утром. Люся еще спала, накануне засиделись с Маргаритой Николаевной далеко за полночь. Спросонья Люся не сразу нащупала телефон, не рассмотрела, кто звонит.

– Да!

– Людмила, простите, разбудил? Я так благодарен за Нюту! Мы у вас в долгу! – Он снова как будто оправдывался.

Люся почувствовала, как краснеют щеки: ночной разговор с Маргаритой Николаевной, Нюта и вся предыдущая неделя, пока Виталий был в командировке, вся ее жизнь снова перевернулась с ног на голову, хотя, казалось бы, она с самой зимы жила вверх тормашками.

«Крутит меня, крутит, как щепку в водовороте, куда несет, не знаю».

Вчера поздно вечером Маргарита Николаевна внезапно напросилась в гости, ее вопросы и намеки шокировали Люсю. Оказывается, старшая Стрешнева была уверена, что у ее сына с соседкой «отношения».

– Я ничего не имею против, вы ведь встречаетесь… – Маргарита Николаевна была женщиной воспитанной и не сразу огорошила Люсю вопросом. Сначала она невпопад благодарила, Люсе даже показалось, что она в какой-то момент готова была предложить деньги «за присмотр». Но удержалась, видимо, Люсин взгляд остановил.

Люся предложила ночной гостье чаю. Заверила ее, что Нюта никак ей не помешала, что они подружились и не стоит беспокоиться.

– С Виталием мы просто добрые соседи, – поспешно добавила она.

Маргарита сверкнула острым, недоверчивым взглядом:

– Простите, если что лишнее сказала, но вы ведь понимаете: он вдовец, вы – не замужем? – Она обвела рукой кухню, подчеркивая свои слова. – На чем же основаны ваши «дружеские», – она подчеркнула это слово, – отношения?

Люся напряглась. Семья соседа слишком бурно ворвалась в ее жизнь.

– Вы ошибаетесь, – как можно мягче ответила.

Гостья лишь тяжело вздохнула:

– Я же без претензий. Мой сын – молодой мужчина, не век же ему одному быть. Три года прошло, как мать Нюточки умерла… Но вы должны меня понять, я очень беспокоюсь о внучке. Каково сироте при мачехе? Вот что меня волнует!

Люся почувствовала волнение, эта женщина делилась с ней сокровенными мыслями, но эта ее откровенность вызывала неприязнь. Как будто Люся была виновата в чем-то…

«Беспокоится о внучке, но позвонила только в четверг; не удивительно, ведь она уверена, что мы с Виталием почти муж и жена! Без меня меня женили…»

Люся вспомнила выражение лица Маргариты Николаевны, когда до нее дошло наконец, что Люся – человек почти случайный.

– Людмила, у меня есть небольшой подарок для вас, – как сквозь вату услышала она голос Виталия.

– Что вы! Какие подарки! – плохо соображая, пробормотала Люся, едва сдержав зевок.

«Нам надо поговорить, обязательно. Чтоб он больше не рассчитывал на меня, потому что это неправильно. Я не обвиняю его, он хороший. Да… Но родители правы, и Ольга права: разве можно оставлять ребенка на чужого человека…»