Поравнявшись с воротами, процессия остановилась. Один изубогих – глава этого увечного сообщества – подошел к часовым и, протянув, как иполагается нищему, руку, произнес что-то жалостливое на неизвестном солдатамкороля языке.

Впрочем, солдаты его величества не знали ни одного языка,кроме английского, и считали, что все эти дикари должны научиться говоритьпо-человечески, то есть по-английски. Ближайший к нахальному нищему часовойвыучил одну очень полезную русскую фразу, которую он и произнес немедленно:

– Пошел вон!

На это отвратительный попрошайка ответил злобнымругательством на своем варварском языке. В то же мгновение в руке у негооказалось, словно вылившаяся из рукава живая ртуть, короткое широкое лезвие.Нищий резко взмахнул рукой, которую только что протягивал за подаянием, ирасполосовал горло несчастного Томми от уха до уха. Англичанин широко открыл голубыеглаза от изумления – он никак не ожидал от грязного дикаря такой наглости – ихотел сурово прикрикнуть на мерзавца… Но вместо крика из его рта вылетелитолько кровавые пузыри, а из широко разошедшейся раны хлынула на мундир алаякипящая кровь… Несчастный англичанин грянулся оземь в полный рост, окропивпыльную батумскую землю чистой британской кровью. Второй часовой схватился завинтовку – замечательный английский карабин «ли-энфилд», приставленный к ноге,но не успел закончить это движение, потому что еще один убогий с несвойственнойдля калеки ловкостью метнул тяжелый вороненый клинок, который вонзился чутьниже правого уха англичанина, прервав в самом начале его военную карьеру.

Нищие преобразились: они побросали свои костыли и палки,сбросили холщовые рубища и лохмотья и превратились в крепких молодцеватыхмужчин, смуглых и темноволосых, одетых в аккуратную полувоенную форму беззнаков различия. Они быстро разобрали поклажу осликов, в которой оказалиськороткоствольные немецкие карабины «маузер».

В то время, когда за стенами миссии разворачивалась почтибезмолвная, но кровавая драма, изнутри к воротам мягкой пружинистой походкойприблизился худощавый бледный человек в белом сюртуке и шляпе. Привратник,которого слегка разморило на жарком батумском солнце, привстал и протер глаза.Опять этот Морли, на этот раз один… Где он оставил свою пассию и почему выходитиз миссии, когда там происходит такой важный прием? Эти вопросы, может быть, имелькнули в голове привратника, но кто он такой, чтобы задавать вопросы? Онповернулся спиной к переводчику, чтобы открыть ему калитку, и в то же мгновениена его шее захлестнулся тонкий шелковый шнурок.

Привратник захрипел, забился в конвульсиях… он попыталсявывернуться, освободиться от ужасной удавки, но она глубоко врезалась в горло.Последним усилием он развернулся лицом к своему убийце… Это страшное, хищное,напряженное лицо, этот человек – вовсе не переводчик Артур Морли!

С этой мыслью привратник расстался с жизнью.

Бледный мужчина в белом сюртуке вгляделся в его глаза и,убедившись, что привратник мертв, оттолкнул в сторону его тяжелое обмякшее телои потянулся к запору калитки. Открывая щеколду, он нечаянно защемил руку.Слегка поморщившись от боли, он зашипел, как рассерженная змея, и произнесстранное короткое слово:

– Шейс-с-с!

Калитка отворилась, и на территорию миссии один за другимпробежали несколько смуглых темноволосых мужчин в полувоенной форме без знаковразличия, вооруженных короткоствольными немецкими карабинами.

Главное здание миссии и несколько служебных построек былиживописно разбросаны среди роскошного субтропического сада. Перебегая от деревак дереву, нападавшие начали постепенно приближаться к резиденциигенерал-губернатора. Они двигались, стараясь не выходить на центральную аллею,поэтому на пути у них оказалось одноэтажное белое строение кухни. Один из нищихобошел кухню и, передергивая затвор, выглянул из-за угла. Там он увиделсидящего на корточках ребенка. Он собрался было ударить мальчишку прикладом,чтобы тот не известил англичан испуганным криком о нападении, но сорванецподнял на янычара лицо, и тот на долю секунды растерялся, увидев совершенновзрослую и крайне злобную физиономию толстого рыжего карлика. Черевичкавыразительно прижал палец к губам, и тут же растерянный турок упал как подкошенный– на затылок ему обрушилась короткая дубовая дубинка. Плечистый одноглазыйразбойник с лицом евангельского Вараввы тихо хихикнул и подмигнул Черевичке: напару они убили таким манером не одного зазевавшегося олуха.

В ту же минуту на турок, кравшихся мимо здания кухни, былосовершено абсолютно неожиданное нападение.

Окна кухни разом отворились, и на затаившихся воинов султанаобрушились потоки кипящего супа, который, кстати, ни на что другое не годился,потому что был совершенно несъедобен. Котлы с этим супом заранее кипели наогромной плите, и теперь, по команде звероподобного Ибрагима, их содержимоевыплеснули на крадущихся янычар.

Обваренные турки с истошными воплями шарахнулись от окон. Ихкомандир, счастливо избежавший кипящей напасти, ругаясь последними турецкимисловами, собирал свой изувеченный и деморализованный отряд. Страшные воплиошпаренных сделали невозможным дальнейшее бесшумное продвижение, и туркипопытались обстрелять неизвестных врагов, но за окнами кухни уже никого не быловидно. Тогда главный янычар распорядился взять кухню штурмом – продвигатьсядальше к резиденции генерал-губернатора, оставив противника в тылу, былослишком опасно.

Турки распахнули дверь кухни и стремительно ворвалисьвнутрь.

К своему удивлению, в огромном помещении кухни они никого неувидели.

На больших дровяных плитах кипели котлы, на сковородахскворчало мясо, что-то варилось и тушилось, но людей не было.

Турки медленно и осторожно прошли внутрь, держа наготовекарабины. Жара была неимоверная, пот заливал глаза. В жарком безлюдномпомещении чувствовалась таящаяся угроза, подстерегающая опасность… Бойцыразошлись в стороны, чтобы обследовать все здание, – ведь тут только чтобыли люди, все говорило об этом – не могли же они исчезнуть без следа?

В помещении царила тишина, нарушаемая только бульканьем водыв котлах и скворчанием жира на сковородках.

И вдруг эта напряженная тишина разрядилась страшно инеожиданно. Сверху, с потолка, на турок посыпались страшные существа – не то люди,не то обезьяны, не то сказочные демоны, – заросшие, небритые, со злобнымиразбойничьими физиономиями… Они подкарауливали турок, уцепившись за темныезакопченные потолочные балки, и теперь обрушились на них, как горная лавина.Турки сопротивлялись отчаянно, они стреляли в упор из карабинов, отбивалисьприкладами и штыками. Разбойники действовали привычным оружием – огромнымикривыми ножами, короткими тяжелыми дубинками, свинцовыми кастетами, обрезкамитруб… В тесном помещении такое оружие было удобнее, чем карабины, кроме того,на стороне разбойников была внезапность – турки были растеряны, обвареныкипятком, деморализованы внезапным нападением, рассредоточены…