В самой гуще битвы возвышалась огромная туша Ибрагима. Оншвырял в турок тяжелую кухонную утварь, орудовал большой чугунной сковородой,как боевой секирой, и после каждого удачного удара разражался громоподобнымхохотом, приговаривая:

– Ну, на кухне-то меня никто не одолеет! Нет, мне оченьнравится работать поваром!

Борис Ордынцев тоже был здесь. Он стрелял в турок из своего«нагана», хотя в дыму и чаду кухни редко удавалось сделать прицельный выстрел ивелик был риск попасть в своих. Однако главной его целью было найти средисумасшествия и неразберихи рукопашного боя господина Вэнса. Он никогда не виделэтого человека, как не видел и покойного англичанина Морли. Оставалосьнадеяться только на интуицию. Однако когда он заметил, как худощавый гибкийчеловек в белом сюртуке, перепачканном кровью, выскользнул в дверь и побежал всторону главного здания Британской миссии, Борис понял, что это и естьинтересующий его господин Вэнс. Борис вырвался из кровавой духоты кухни, гдесреди дыма и чада невозможно было понять, кто же выиграл эту битву, и бросилсявслед удаляющейся фигуре в белом.

Вэнс бежал к главному корпусу миссии, почти не скрываясь.Его душила злоба. Блестящая, тонко продуманная операция срывалась на глазах.Кто же привел сюда этих бандитов? Вэнс узнал их, эти уголовники обиталисьобычно в кофейне Сандаракиса, известного в городе воровского притона. Что такимличностям делать в Британской миссии? Они никогда не лезли в политику, значит,кто-то просто их нанял за деньги, но кто? И даже если они узнали, что это онпричастен к убийству Исмаил-бея, их кумира, то ни за что не пошли бы самимстить, не такой это народ. А вот если им предложили за это деньги… Пораженныйвнезапной мыслью, Вэнс даже замедлил шаг. Девчонка! Вот для чего ей срочнопонадобились десять тысяч турецких лир! Определенно это она или люди, связанныес ней.

Ну ладно, опомнился Вэнс, это вопрос второй, сейчас важноодно: убить закавказских представителей, сорвать их выступление на Парижскоймирной конференции, сделать все для того, чтобы англичане ушли отсюда,освободив место для турецкой армии.

Вэнс не был турком, он не был даже мусульманином. Он сам немог бы сказать, какой он национальности, а о религии при его профессии и егохарактере лучше было не думать. Он с трудом даже мог бы сказать, какой у негородной язык, – он знал их с десяток и мог думать на некоторых из них. Он служилразным правительствам, разным хозяевам, но с какого-то времени он служил немцами туркам. Он поставил свою жизнь на эту карту – и, похоже, ставка оказаласьнеудачной. Войну его хозяева проиграли. Теперь оставалась надежда выигратьэндшпиль – послевоенный раздел мира. И он, Вэнс, делал все, чтобы выиграть длясвоих хозяев этот маленький, но прекрасный и стратегически важный кусок земли –Аджарию, Батум с прилегающей областью и самым важным и дорогим, что здесьбыло, – нефтью. И вот теперь в чистую и большую игру влезли своимигрязными волосатыми лапами эти жалкие бандиты – и все испортили!

Вэнс торопливо подошел к высоким французским окнамрезиденции, за которыми был виден банкетный зал – огромный, празднично накрытыйстол, мужчины в строгих черных костюмах, дамы в вечерних туалетах… Отсюда емуне было видно закавказских представителей, их закрывала публика на ближнемконце стола. Вэнс огляделся и увидел высокую стеклянную оранжерею. Оттуда, скрыши, банкетный зал был бы виден под нужным углом, там была отличная огневаяпозиция. Вэнс обошел оранжерею и увидел оставленную садовником лесенку,прислоненную к стене. Вэнс быстро вскарабкался по лесенке сколько можно, потомподтянулся и достаточно устойчиво устроился на верхней ступеньке. Потом он снялс плеча карабин и стал готовиться к стрельбе. Короткоствольный карабин необладает высокой точностью боя, поэтому Вэнсу очень важно было тщательноподготовить позицию.

Борис Ордынцев крадучись вышел из-за угла оранжереи. Он всюдорогу шел по следам Вэнса, пытаясь разгадать его следующий ход.

Нападение группы турецких террористов сорвалось, и Вэнс,очевидно, от отчаяния пытается предпринять террористический ход в одиночку.Увидев Вэнса с карабином на крыше оранжереи, Борис все понял. Зная, что сам он– стрелок неважный, Борис решил и не пытаться подстрелить Вэнса снизу из«нагана»: он все равно только спугнул бы его, не причинив вреда. Подниматьсявслед по лестнице – тоже не выход, потому что Вэнс успеет за это времявыполнить свою задачу. Счет в данном случае идет уже на секунды.

И тут неподалеку Борис увидел тележку садовника сзапряженным в нее небольшим аккуратным осликом. Несмотря на окружающую егогрозную атмосферу, ослик стоял спокойно, ожидая хозяина. В тележке валяласьсмотанная веревка, определенно Борису везло! Он подскочил к тележке, закрепилверевку за ось, а другой конец петлей накинул на нижнюю ступеньку лесенки.Затем он изо всех сил хлестнул по-прежнему невозмутимого осла, моля, чтобы тотне заупрямился в самый нужный момент.

Осел не стал упрямиться, он рванулся с места рывком, потянувза собой тележку, лягнув напоследок Бориса в бок так сильно, что тот свалилсякак подкошенный в колючие кусты роз.

Поскольку лестница покачнулась, то Вэнс, громко ругаясь начетырех европейских языках, рухнул в оранжерею со страшным звоном и грохотом,пробив стеклянную крышу.

В банкетном зале публика поднялась с мест, привлеченнаязвоном стекла. Бежали к оранжерее английские солдаты. Потирая бок, Борис виделиз кустов, что попытка террористического акта окончательно провалилась.

Однако солдаты в оранжерее ничего не нашли, кроме разбитыхгоршков.

Всеми вульгарными житейскими делами в Британской миссиизанимался мистер Тьюздом. Никто, собственно, не знал, кем мистер Тьюздомявляется по должности, но если кому-нибудь из высокопоставленных сотрудниковвдруг требовалась какая-нибудь мелочь вроде лошади, автомобиля или туземногослуги, ему следовало обратиться к мистеру Тьюздому. Соответственно мистерТьюздом обладал в миссии большим весом, хотя и был невысок ростом, худощав иузкоплеч.

Когда кто-нибудь из низшего персонала пытался слишком многоо себе возомнить, достаточно было мистеру Тьюздому приподнять левую бровь,чтобы поставить наглеца на место. Это движение левой брови весьма хорошоудавалось мистеру Тьюздому. Также если кто-то из персонала проявлял ничтожныепоползновения к недостойному поведению, его легко было призвать к порядку,пообещав сообщить о нем (поползновении) мистеру Тьюздому. Честно говоря, внекоторых вопросах авторитет мистера Тьюздома был даже выше авторитета генерал-губернатора.

Когда мистер Тьюздом понял, что торжественный обед в честьзакавказских делегатов явно не удался, он решил лично взглянуть в глазавиновным.

Не привлекая ничьего внимания – как говорится,по-английски, – он покинул банкетный зал и в самом решительномрасположении духа направился в сторону кухни.

Не пройдя и полпути, он услышал, что на кухне что-тонеладно. Оттуда доносились звуки, которые человек, переживший мировую войну иеще более напряженный послевоенный год, не мог перепутать ни с чем. На кухнестреляли.