и журналисты. Все они оказались чрезвычайно полезными для министерства в плане получения одобрения своих идей в деловом сообществе и защиты предложенных законов в парламенте, в частности, знакового Закона о контроле над важными отраслями промышленности 1931 года.

 

Левые и антизайбацкие элементы скептически относились к рационализаторскому движению. Иногда они называли его "рационализаторством по-японски", подразумевая под этим снижение заработной платы, сокращение численности работников, удлинение рабочего дня.

 

В международном сообществе также высказывались критические замечания о том, что рационализация является прикрытием "социального демпинга", который в то время особенно часто применялся в отношении Японии. В начале 1930-х годов Международная организация труда провела различие между так называемым "коммерческим демпингом" - недобросовестной деловой практикой и "социальным демпингом" - формой предполагаемой эксплуатации трудящихся. Под коммерческим демпингом понималась "операция, заключающаяся в экспорте товаров по цене ниже себестоимости плюс справедливая прибыль и одновременной продаже тех же товаров на внутреннем рынке по цене выше себестоимости плюс справедливая прибыль", а под социальным демпингом - "операция по обеспечению экспорта национальной продукции путем снижения себестоимости ее производства в результате ухудшения условий труда на предприятиях, которые ее производят, или поддержания этих условий на низком уровне, если они уже находятся на таком уровне".

 

Японцы всегда обижались на обвинения в социальном демпинге, считая, что на самом деле они пытаются принять меры, необходимые для его устранения.

Идея рационализации производства широко циркулировала во многих странах в 1920-1930-е годы. Японская концепция возникла как плохо усвоенная смесь американских энтузиастов ("эксперты по эффективности" и "исследования времени и движения"), конкретных японских проблем (в частности, жесткой конкуренции между многочисленными отечественными фирмами и последующего демпинга их продукции), а также влияния советских прецедентов, таких как Первый пятилетний план (192833) и труды венгерского экономиста и советского советника Евгения Варги. Что касается советского влияния, то следует помнить, что в 1920-е годы социалистические идеи оказывали воздействие на несоциалистические и даже антисоциалистические группы и народы, особенно в неанглоязычных промышленно развитых странах. Позже я обращу внимание на специфическую связь между советским и японским планированием 1930-1940-х годов с точки зрения его концептуальных основ. Однако в 1930 г., безусловно, наибольшее влияние на японскую теорию рационализации оказала Германия. Германия была мощной моделью для современной Японии еще со времен Реставрации, но в 1930 г. немецкие прецеденты были введены непосредственно в TIRB из-за некоторых непредвиденных внутренних бюрократических событий. Подобное взаимодействие между требованиями японской бюрократической жизни и политикой, которую вырабатывало японское правительство, является постоянной темой данного исследования.

В 1930 г. правящее правительство Минсэйто предприняло попытку политизировать МКИ, подобно тому, как ЛДП попытается сделать это с МИТИ примерно тридцать лет спустя. Движение за рационализацию промышленности превратило MCI в важный центр политики, и партия явно хотела продвинуть на руководящие посты бюрократов, дружественных ей. Попытка, в конце концов, провалилась, но привела к тому, что в 1931 г. Ёсино Синдзи стал заместителем министра, а Киси Нобусукэ был направлен в Германию для подготовки доклада в ТИРБ о движении за рационализацию промышленности. Сами по себе политические инциденты 1930 г. не имеют большого значения, но они имели последствия, имеющие непреходящее значение, в том числе и установление так называемой линии Ёсино-Киси в министерстве до 1936 г. Бюрократы, как и политики, имеют дело с властью, и борьба за власть является неотъемлемой частью бюрократической жизни, независимо от того, какие модели организации предпочитали теоретики от Вебера до наших дней.

В 1929-1931 гг. два политика из Минсэйто занимали посты министров от своей партии: слабый политик Тавара Магоити в кабинете Хамагути (с июля 1929 г. по апрель 1931 г.) и сильный политик Сакураути Юкио во втором кабинете Вакацуки (с апреля по декабрь 1931 г.). (14 ноября 1930 г. премьер-министр Хамагути Осати был тяжело ранен убийцей из правых сил. Он остался на своем посту и продолжал исполнять обязанности президента Минсэйто до апреля, когда он и его кабинет ушли в отставку. От полученных ран он скончался 26 августа 1931 г. Вакацуки Рэйдзиро*, премьер-министр во время финансовой паники 1927 г., вернулся к власти в качестве президента Минсэйто после отставки Хамагути). Доминирующее положение среди обоих министров МКИ занимал влиятельный лидер Минсэйто и министр финансов в обоих кабинетах Иноуэ Дзюнносукэ. В 1930 г. Иноуэ стал раздражать рост влияния MCI в целом и Ёсино Синдзи в частности, поскольку деятельность обоих министров затрагивала традиционную сферу деятельности его министерства. Он не противостоял MCI напрямую. Он входил в состав Совета по обсуждению вопросов торговли и промышленности и поддерживал рационализацию промышленности как обратную сторону своей политики дефляции через восстановление международного золотого стандарта. Но он хотел внести некоторые изменения.

 

Министр МКИ Мицуи Ёнэмацу ушел в отставку, чтобы занять посты президента рыболовной компании "Годо" и горнодобывающей компании "Карафуто" (Сахалин). Он много лет проработал в рыболовной и горнодобывающей администрации в эпоху MAC и начала MCI, но не собирался уходить в отставку в 1930 г. Иноуэ и Тавара смягчили его решение, когда он попросил перевести его на должность директора Патентного бюро, поскольку он не вполне понимал TIRB и политику Ёсино. В качестве замены Мицуи Иноуэ поручил министру Таваре назначить Тадзиму Кацутаро, выпускника 1906 г., что Тавара и сделал, хотя и с большой потерей для себя лично.

Тадзима был необычным назначением. Он не имел опыта работы ни в одном из главных управлений министерства: в конце своей карьеры он возглавлял Бюро рыболовства в эпоху MAC, затем был переведен в столичное правительство Токио, а в последнее время занимал должность начальника Бюро горных инспекторов Фукуока. Последняя должность стала ключевой для его назначения. Фукуока была важной должностью, поскольку здесь осуществлялся надзор за основными угольными месторождениями Японии, которые обеспечивали топливом сталелитейный завод "Явата". Начальник бюро должен был тесно сотрудничать с влиятельными операторами угольных шахт "дзайбацу". В Фукуоке у Тадзимы, по-видимому, сложился свой круг избирателей, и было известно, что он стремится войти в политику в качестве члена партии Минсэйто*. После ухода в отставку с поста заместителя министра в декабре 1931 г. он действительно вступил в Минсэйто и в течение трех сроков избирался депутатом от Фукуока. Назначение Тадзимы в 1930 г. показалось бюрократии и политическому миру попыткой Минсэйто взять под контроль МКИ. Отчасти именно для того, чтобы преодолеть слухи о том, что вице-министру Тадзиме не хватает политической независимости для императорского бюрократа, сменившее его правительство Сэйюкай* сместило его и назначило на его место Ёсино. Ходили слухи, что к рекомендации Ёсино приложил руку сам Такахаси Корэкиё, хотя Ёсино