– Да не хочу я.

– Чего? Пить или расслабляться?

– Ни того ни другого, – заявила она из чувства противоречия.

И тут же потянулась за стаканом, чем страшно развеселила Джек.

– С тобой не соскучишься, дорогая. Я ведь уже говорила, да?

– Кстати, – Фрэнки приподнялась на локте, чтобы заглянуть подруге в лицо, – Гилли предлагает куда-нибудь сходить всем вместе, вчетвером.

Джек состроила недовольную мину.

– А минуту назад утверждала, будто она тебе нравится, – расхохоталась Фрэнки.

– Ну да, для тебя. – Джек потянулась за виски. – Но если уж даже ты ее заметно старше, то я еще чуть-чуть старше, а Леонард по сравнению с ней и вовсе… динозавр, – со смехом закончила она.

В это самое мгновение Леонард вошел в комнату.

– Кто-кто я? – уточнил он, перехватывая у жены стакан.

– Леонард, – начала Фрэнки, не обращая внимания на негодующие возгласы Джек, – моя добрая подруга Гилли хочет нас всех куда-нибудь пригласить, развеяться, повеселиться, а твоя невоспитанная женушка отказывается. Ты уж помоги мне ее образумить.

– Гилли? – переспросил он. – Вот та рыжая девушка, что приходила в гости? Судя по вашим рассказам, она вроде немного слишком… ретивая?

Джек закивала:

– Вот-вот, и я о том же.

– Да она просто молоденькая, тебе ли не знать, – ехидно отозвалась Фрэнки. – В любом случае, она нас пригласила, и отказываться невежливо.

– Это верно, – кивнул Леонард.

Джек трагически застонала.

– Не переживай, милая, – добавил он, усаживаясь на диван. – Ты у меня вечно молодая.

– Бог с тобой, – фыркнула Джек. – Мне, старушке, современную молодежь не понять. Но спасибо, родной. – Она погладила Леонарда по щеке. – Приятно слышать.

Внезапно почувствовав себя третьей лишней, Фрэнки осушила стакан и отвернулась.

На следующее утро она решила поговорить с домработницей.

– Мария, простите, вы, случайно, свисток не находили?

Та не ответила, лишь сильнее нахмурилась, и Фрэнки решила, что виной тому языковой барьер.

– Такая… знаете, металлическая штука. В нее еще дуют, вот так, – добавила она, силясь объясниться жестами. – А оттуда идет звук. – И, сложив губы трубочкой, она попыталась засвистеть. Получилось не с первой попытки.

Мария переступила с ноги на ногу.

– Нет, синьора. Я не находила свисток.

В субботу Гилли пригласила всех на обед в остерию, затаившуюся в глубине Венецианского гетто.

В этой части Каннареджо[37] Фрэнки еще не бывала, и по пути к ресторану ее не покидало ощущение, что все здесь выглядит иначе, чем в той Венеции, к которой она успела привыкнуть, будто на каждом камне лежит отпечаток истории. Много веков назад всех евреев города указом дожа переселили на этот крохотный остров, соединявшийся с остальной Венецией лишь мостами, ворота перед которыми каждую ночь запирали, а по берегам каналов расставляли стражников, чтобы никому не вздумалось сбежать из этой импровизированной тюрьмы. Вспомнив об этом, Фрэнки невольно вздрогнула, на мгновение сбившись с мерного ритма, который отстукивали ее каблуки по булыжной мостовой.

Впрочем, скоро мрачный настрой как рукой сняло, а воспоминания об оставшемся позади пустынном кампо улетучились при виде ресторана: несмотря на ранний час, он был переполнен и пульсировал жизнью, а посетители, не поместившиеся внутри, сидели снаружи за столиками, которые опасно подбирались к самой кромке воды. Кругом раздавался смех и звон бокалов. Несколько парочек, несмотря на моросящий дождь, устроились прямо на набережной и болтали ногами над каналом.

Нырнув следом за Гилли в пропитанную морской солью и рыбным духом атмосферу остерии, они принялись протискиваться мимо людей, толпившихся у стойки с чикетти и бокалами vino rosso в руках. Вид местной публики немало удивил Фрэнки. Путь к столику, расположенному слишком близко к сцене – с которой, несмотря на обеденное время, уже лилась живая музыка, – приходилось прокладывать локтями сквозь толчею, переливавшуюся всеми цветами радуги – по крайней мере, по сравнению с той тоскливой палитрой, какой обычно придерживались прохожие на улицах Венеции, включая саму Фрэнки. Она с любопытством провожала глазами сновавших туда-сюда девушек в салатовых платьях и розовых колготках – у кого с узором из сот, у кого с цветами, – нахально броских, едва ли не вульгарных. Не отставали и их спутники, сплошь в ослепительно ярких полосатых рубашках. Указав на это обстоятельство Гилли (пришлось перекрикивать гвалт), она получила в ответ лишь короткий смешок и единственное слово: «Художники», которое, по-видимому, должно было все объяснить.

– О боже, – сказала Джек, заняв свое место. – Да здесь все до единого младше нас.

Леонард бросил взгляд ей за спину:

– Лет на десять, если не больше.

Фрэнки едва удержалась от смеха. Так и было, но ее, в отличие от Джек, это нисколько не смущало. Косых взглядов она не боялась отродясь, тут Гилли не ошиблась, и уж точно не собиралась начинать теперь. А вот Джек, напротив, всегда волновало, кто и что о ней подумает. И все же трудно было не согласиться, что им троим не место в этом прокуренном вертепе, стены которого тряслись от оглушительной и странной музыки. Да здесь одни стиляги. Если Фрэнки в своих неизменных брюках-дудочках и белой рубашке еще худо-бедно вписывалась в обстановку, то бедняга Леонард выглядел так, будто шел в церковь, да ошибся дверью, а коктейльное платье Джек, с открытыми плечами, но длинной, ниже колен, юбкой, смотрелось донельзя чопорно. И нитка жемчуга на шее делу не помогала. Ну точь-в-точь чья-то любимая тетушка, которую пригласили к чаю. Вот бы помолодеть лет на двадцать, думала Фрэнки одновременно с завистью и обидой, повзрослеть заново в этом новом мире, среди этих беззаботных юнцов, которым наверняка и невдомек, какие невероятные возможности перед ними открываются.

– Так-так, – произнес Леонард, углубляясь в изучение меню. Джек, устав раскачиваться на стуле, который, вопреки ее усилиям, не желал стоять ровно, принялась дотошно обследовать приборы, в чистоте которых явно сомневалась. – Посмотрим, что тут у нас.

Смотреть ему, как и остальным, пришлось недолго – Гилли, вскочив с места, тут же выхватила меню у каждого из рук. Джек и Леонард издали возмущенные возгласы, Фрэнки же, давно утратившая восприимчивость к подобным выходкам, лишь снисходительно усмехнулась.

– Здесь имеет смысл заказывать только одно, – сказала Гилли с кокетливой улыбкой.

И, не потрудившись ничего объяснить, она нырнула в толпу и направилась прямиком к официанту, маячившему в дальнем конце помещения.