Мариела, вторая дочь, более активна, чем ее старшая сестра. 1962 года рождения, она уже давно возглавляет Национальный центр сексуального воспитания (Сенесекс). Активная сторонница легализации однополых браков, этот сексолог с прогрессивными идеями принимает участие в международных конференциях по правам гомосексуалистов, что делает ее заметной фигурой международного масштаба. «Она принесла перестройку в мою семью», – шутливо заметил однажды Рауль по поводу своей дочери, ведущей буржуазно-богемный образ жизни. В феврале 2013 года Мариела Кастро стала депутатом кубинского парламента; очевидно, она желает сыграть свою роль в послераулевской Кубе.

Мариела всегда была связана с политикой. Прежде чем выйти за итальянского фотографа и бизнесмена Паоло Титоло, своего нынешнего мужа, она побывала замужем за Хуаном Гутьерресом Фишманном, от которого родила дочь. О нем я уже рассказывал: один из организаторов чилийской боевой организации Патриотический фронт имени Мануэля Родригеса (ПФМР), после совершенного в 1973 году генералом Пиночетом переворота он обосновался на Кубе. После прохождения военной подготовки на Пунто-Серо-де-Гуанабо он стал одним из участников знаменитого покушения на генерала Пиночета в 1986 году. Также он является одним из главных обвиняемых в покушении сторонника Пиночета на чилийского сенатора Хайме, убитого в 1991 году. Вопреки отрицаниям правительства, Гутьеррес Фишманн, официально не найденный, спокойно живет на Кубе.

За Деборой и Мариелой следует Алехандро – тезка одного из пяти сыновей Фиделя и Далии, – родившийся в 1965 году. Сегодня он полковник министерства внутренних дел, один из ближайших советников своего отца Рауля в качестве директора Центра по обмену информацией между двумя важнейшими министерствами страны: МИНФАР (обороны) и МИНИНТ (внутренних дел). Можно сказать, что он в курсе всех секретов, которыми владеют различные кубинские шпионские ведомства.

Я помню его гиперактивным ребенком. Когда я пришел на службу в охрану Фиделя, ему было десять лет, и мы, сотрудники эскорта, прозвали его Эль Локито (Маленький псих), потому что он всегда очень шумно играл во дворе дома, в котором тогда жила семья Рауля, лихо, не сигналя, гонял на велосипеде или электромопеде, едва не сбивая тех, кто попадался на пути. Потом я потерял его из виду и вновь услышал о нем в середине 1980-х, когда стало известно о его вступлении в Кубинский экспедиционный корпус, отправленный воевать в Анголу. Из Африки он вернулся без глаза, которого лишился в результате несчастного случая, имевшего место далеко от зоны боев. За это он получил прозвище Эль Туэрто (Кривой).

И вдруг однажды, в ноябре 2012 года, я включаю телевизор у себя дома, в Майами, и кого же я вижу на экране? Кривого! Свои первые шаги на мировой арене этот дипломированный специалист по международным отношениям сделал в Москве, представляя свою вышедшую в переводе на русский язык книгу «Империя террора» – обвинительную речь против США. Нельзя сказать, что его интервью, данное на испанском языке одному из российских телеканалов, взорвало эфир; говорил он монотонно, сильно пришепетывая. Отсутствие у него харизмы и дара красноречия так же очевидны, как и у его отца. Но вовсе не обязательно, что это помешает ему далеко пойти. У полковника Алехандро Кастро Эспина репутация человека, располагающего досье с компроматом, которые могут утопить любого неудобного для него человека. Он считается непреклонным – говорят, будто он приказал арестовать сожителя своей родной сестры Нильситы, оказавшегося замешанным в коррупционное дело!

Мне было бы любопытно узнать, использует ли Алехандро те же самые приемы, которые так любит его дядюшка Фидель, чтобы компрометировать своих врагов, манипулировать ими и шантажировать их: прослушивание телефонных разговоров и скрытая видеозапись сексуальных похождений иностранных дипломатов в гаванских гостиницах. Полагаю, что да.

Фидель записывал все. На четвертом этаже Дворца революции, в маленьком помещении, примыкающем к его кабинету, находилась профессиональная записывающая техника, вроде той, что можно увидеть в фильме «Жизнь других», с двумя катушечными магнитофонами и двумя парами наушников. Существовал приказ: если не поступило особого распоряжения, включать магнитофоны всякий раз, когда Фидель принимает для разговора наедине посетителя, не важно, кубинца или иностранца, политика, министра или генерала. Стенографистки-машинистки, не сводя глаз со стрелки потенциометра, контролировали громкость и включали то один магнитофон, то другой, когда лента на катушке заканчивалась. Но только я, находясь в помещении охраны – также примыкающем к кабинету Фиделя, – имел возможность открывать и закрывать три скрытых микрофона в кабинете Лидера максимо. Делалось это при помощи трех ключей, отпиравших три замка, спрятанные в маленьком шкафу, тоже запертом. И мне же Фидель говорил: Sânchez, no grabes («Санчес, не записывай»), если не считал это необходимым. В таком случае я не поворачивал ни один из ключей и не звал стенографисток. Надо добавить, что зал заседаний Совета министров, расположенный в другом конце коридора, менее чем в десяти метрах от кабинета Фиделя, тоже нашпигован микрофонами, позволяющими увековечить для истории заседания политбюро компартии, проходящие в этом месте.

На основании принципа, что все сказанное может быть использовано и обращено против говорившего, эти записи методично переписывались на кассеты, а с 1980-х годов на компакт-диски, а потом аккуратно складывались в архив. Они могут пригодиться, даже через много лет, чтобы поймать того или иного человека на противоречиях. Тот же принцип применяется и к важным телефонным разговорам Фиделя, которые однажды могут пригодиться для давления на его собеседника или для его компрометации.

Разумеется, большинство этих звуковых документов навсегда останутся дремать в архивах и никогда не будет преданы огласке, а посему кто-то может подумать, что все это не более чем плод моего воображения. Но к счастью – если это выражение уместно в данном случае, – через несколько лет после моего ухода из охраны, Фидель Кастро сам подтвердил, что я ничего не выдумал. В 2002 году он не устоял перед искушением огласить содержание своего телефонного разговора с тогдашним президентом Мексики консерватором Висенте Фоксом. Это было накануне встречи глав государств – членов ООН, организованной в Монтеррее, Мексика. Мексиканский президент с поразительной наивностью и неловкостью, близкой к грубости, позвонил Фиделю, чтобы предложить ему – с тяжеловесной настойчивостью – по максимуму сократить свое присутствие в его стране, куда тот собирался приехать. Для того, пояснил Фокс, чтобы не стеснять своим присутствием других участников. И последняя изюминка: Фокс попросил его воздержаться от любых заявлений, которые могли бы вызвать неудовольствие американского президента Джорджа У. Буша, готовившегося к вторжению в Ирак.

Выше я уже объяснял, что открыто воспротивиться решению Фиделя – последнее, что следует делать, если желаешь добиться положительного результата, – и первое, если хочешь его разозлить. Именно это и сделал бедняга Фокс, чье психологическое чутье, похоже, близко к нулю. Задетый за живое, Фидель решил полностью опубликовать телефонный разговор, продолжавшийся шестнадцать минут: уже на следующий день запись крутилась по всем телеканалам Латинской Америки и на Ютюбе, где она доступна по сей день. Левая пресса с радостью устроила порку Фоксу, называя его «лакеем Вашингтона». Да он фактически и вел себя так: все его выражения были пропитаны угодничеством и покорностью по отношению к США, что нанесло сокрушительный удар по его имиджу в этом регионе мира, где антиамериканизм всегда был и остается сильным. Легким движением руки Фидель «убил» Фокса, выставив его на посмешище. На моей памяти это единственный случай, когда запись, сделанная в комнате, примыкающей к кабинету Лидера максимо, стала достоянием широкой публики. Однако наряду с ней существуют и тысячи других…