– Что так долго? – с наигранным недовольством в голосе пробурчал учитель. – Голодом меня хочешь заморить?

– Искал покрасивей экземпляр, – весело ответил Сергей, – хотел, чтобы вы ещё и эстетическое наслаждение получили. Так что знакомьтесь: королевская форель в чуть-чуть оглушённом виде.

– Ну и что, сразу получилось?

– Со второго раза. Первой рыбе пробил голову насквозь. Немного не рассчитал силу удара. И вы знаете, Сэнсэй, пусть Вы будете смеяться, но я только сейчас по-настоящему понял, зачем мастер тренировал тандэн. Что там вода, мне сейчас кажется, что помести меня в камень, и всё равно тандэн сделает своё дело. Пожалуй, даже наоборот, твёрдая опора только усилит действие. И не нужно никаких разгонов в перемещении.

– Ну, вот видишь, какая полезная вещь живая рыба, – с весёлой усмешкой сказал учитель.

«Теперь ты полностью готов», – удовлетворённо подумал он.

А Сергей почувствовал привкус печали в этой мысли учителя, может быть оттого, что его учение завершилось.

– Но, Сэнсэй, у совершенства же нет предела, – вслух воскликнул он, – и у нас ещё много общих дел.

– У совершенства нет предела, у беспредела есть предел, – изрёк учитель весёлый каламбур. – Ты прав, наше дело отнюдь не кончилось, и не надейся, что ты от меня избавишься. Но в дальнейшем твоим учителем будет жизнь.

* * *

Бесформенный стоял на своей стороне татами, не выказывая никакой реакции на присутствие Сергея с другой стороны. Прозвучал гонг, а положение дел нисколько не изменилось. Создавалось впечатление, что противник Сергея полностью передавал инициативу в его руки. Это совсем не похоже на бесформенного. До этого он, так или иначе, реагировал на сигнал к началу схватки.

Но зря он рассчитывал на то, что Сергей первым проявит инициативу. Всеми своими предыдущими действиями бесформенный добился только одного: он стал безразличен Сергею, совершенно, как прошлогодний снег. Его действия никак не могли вызвать уважения к себе со стороны Сергея, прямая и честная натура которого не принимала подлости и грязи в бою. И когда Сергей отверг всё, что вызывало у него отвращение в действиях бесформенного, оказалось, что других действий, за которые его следовало уважать, не осталось.

Сергей вспомнил слова учителя о зле, которое направлено внутрь, в себя, и для мира не существует, так как ничего ему не даёт. Так и бесформенный не существовал для Сергея, а значит, не вызывал никаких эмоций, и поэтому напрасно ждал действий с его стороны.

Может быть почувствовав отношение к себе со стороны Сергея, или отчаявшись ждать его действий, бесформенный с громким хлопком разделился на двенадцать частей. Каждая из них внешне совершенно не была похожа на своего родителя. Формой тела они были людьми, но с головой Горгоны, с извивающимися змеями вместо волос, и с белёсыми мёртвыми глазами. Из глаз противников Сергея струился жуткий свет, способный превратить в камень любого, кто встретится взглядом с ним. И все двенадцать пар белёсых глаз смотрели на Сергея, ища его взгляд, а змеи на головах извивались и шипели, раскрыв пасти и сверкая ядом на зубах.

«Четыре по три, многовато для мифологии, – автоматически, без каких-либо эмоций отметило сознание Сергея, – как минимум четыре Медузы Горгоны», – что-то усмехнулось в нём.

Сознание Сергея будто раздвоилось. Он, как в своих других снах, смотрел на происходящее со стороны, хотя сам же и был участником представления. А может быть, это не он смотрел, а Координатор, его вторая сущность, сиамский брат-близнец, глаза которого были глазами Сергея, а разум неотделим от его разума. Правда, если это и был Координатор, то он не изменил себе. Помощи от этого Сергею никакой не было. То, что он мог наблюдать за действием на татами глазами Координатора, то бишь своими глазами, но со стороны, только констатировало факт происходящего. Как кинокамера. Но Сергей одновременно был и действующим лицом, и оператором-киносъёмщиком.

А тем временем Горгоны приблизились почти вплотную, охватывая полукольцом Сергея, а змеи на их головах изготовились к броску. Горгоны отчаялись поймать его взгляд и решили действовать более простыми методами.

«Поди узнай, кто из них Медузы (то есть смертные)», – подумал он, а может быть не он, а Координатор, знавший древние мифы, так же хорошо, как и образованный Сергей.

Сам Сергей ни о чём не думал. Он продолжал безучастно стоять, но где-то глубоко внутри своего отключённого сознания почувствовал угрозу, вызвавшую раздражение, как зуд комара у спящего человека, заставляющего действовать, не просыпаясь, автоматически.

И Сергей начал действовать, выполняя приёмы одной из его самых любимых ката, подсознательно отражая атаки не только злобно шипящих змей, но и ног и рук, и молниеносно контратакуя.

«О, да вы неплохо поднаторели в каратэ», – автоматически отмечало чью-то мысль не задействованное сознание, а впрочем, ясно, чью.

Не прошло и двадцати секунд, а пять Горгон уже лежали на полу, корчась в предсмертных судорогах. Счёт пошёл не в их пользу. Все они оказались Медузами, даже на одну больше. Но это отметил Координатор. Сергей же, казалось, ничего не замечал. Он отрешённо стоял, опустив руки, возле своей пятой жертвы, а на противоположном краю татами опять стоял бесформенный, только несколько похудевший, ровно в 0,333 раза.

Психическая атака бесформенного не удалась. А то, что это была больше психическая атака, сомнения у Координатора не вызывало. Ведь Сергей, при необходимости, мог спокойно работать вообще отключив обычное зрение, и бесформенный не мог не знать об этом. Теперь он опять стоял перед выбором способа атаки, так как Сергей явно не собирался что-либо делать. По правилам турнира можно было прекратить схватку досрочно, для этого один из бойцов должен сам уйти с татами. Но бесформенный не хотел этого. Оказывается, он кое-что приберёг напоследок, но к такому средству мог прибегнуть только совершенно отчаявшийся или абсолютно беспринципный, ни о ком, кроме себя не думающий боец.

«А может быть здесь и то и другое», – подумал Координатор.

«Что же ты раньше-то не проявлялся? – спросил Координатора Сергей. – Пусть пользы с тебя никакой, но хоть веселее было бы».

Он в это время стоял рядом с Координатором, а может быть вместе с ним, глядя на самого себя, стоящего на татами.

«Растёшь, – услышал он весёлый ответ, – един в двух лицах, и там и здесь».

«Почему в двух, в трёх. Ты себя забыл посчитать, хотя здесь можно запутаться в арифметике, ведь твоё лицо это и моё лицо, но ты мне так и не ответил, плут».

«Не разрешали, ты же знаешь, я лицо подневольное».

«А сейчас, значит, разрешили?», – с непонятной долей сарказма спросил Сергей.

«Разрешили, пришло время, но я тебя понимаю, – ответил на его сарказм Координатор, – помощи моей тебе по-прежнему ждать не стоит, по крайней мере до конца турнира».

Так как они общались мысленно, их диалог прошёл почти мгновенно, но этого хватило бесформенному для начала атаки.