Поэтому все силы Сообщества во время представленной передышки были брошены на выяснение природы феномена. Масштабы мозговой атаки оказались грандиозны, но, как часто бывает, случайный фактор, вовремя отмеченный компьютером, позволил подобрать ключ к разгадке проблемы. И в тоже время стало окончательно ясно, что поединка с «Азиатом» не избежать.

– Прервись, пожалуйста, – попросил Сергея учитель. – Хотя твоё кино и похоже на сон с точки зрения затраченного на его просмотр времени, но, в отличие от сна, устаёшь от него так же, как от настоящего кино. Пойдём на пляж. Мне необходимо переварить полученную информацию, прежде чем двигаться дальше. А то, боюсь, предохранители не выдержат.

– Давайте прервёмся. Тем более что меня мучает один вопрос: как может Вселенная знать о нас, о Земле, пылинке на самом краю её бесконечности?

– А кто измерял скорость мысли? И кто измерял силу взгляда? Как вся бесконечность Вселенной помещается в тандэне мастера? Всё в мире относительно. Подумай, может быть найдёшь ответ и на свой вопрос, – и учитель замолчал надолго.

Сергея нисколько не тяготила вынужденная пауза. Лёжа на животе, он машинально чертил прутиком узоры на песке, мысленно пребывая очень далеко не только отсюда, но и от Земли. Далеко за пределами родной Галактики.

– Так значит, ты с «Азиатом» встречался, – продолжил беседу учитель после продолжительного молчания.

– Да. И встреча мне чуть не стоила головы, в буквальном смысле слова.

– Значит, ты не ошибаешься, утверждая, что достал его последним ударом ногой в голову.

– Конечно, я и сейчас помню ощущение в пятке от удара. Я долго потом думал: как он смог так быстро прийти в себя, или вообще встать на ноги? Я ведь знаю результат такого удара. Теперь-то мне понятно, что я имел дело с не совсем обычным человеком.

– На турнире ты тоже имел дело с не совсем обычными людьми, там результат твоих действий тебя не обманывал?

– Нет, был вполне ожидаемым.

– Но это значит, что его уровень выше твоих противников на турнире. У тебя впереди опять неизвестность.

– Но это же естественно, если верить всему, что показал анализ его сущности. Он собрал в себе опыт всех своих жертв, а представьте, сколько их было! Против нас выходит опыт, чуть ли не бесконечного количества бойцов, опыт миллионов поколений! – с восторгом воскликнул Сергей. Его неуёмная душа рвалась на встречу с неизвестным и очень опасным противником в смертельном, а значит, вдвойне желанном поединке.

– Подожди, Сергей. Я не совсем понимаю, о чём ты. Ты забыл, что я не знаю всей истории с «Азиатом». Давай сначала досмотрим твоё кино до конца, а потом дадим волю эмоциям.

– Ну, если Вы отдохнули, я готов.

Информация, которую ему показали, жителям Вселенной досталась случайно. По крайней мере, другого мнения не было.

Однажды один из отклонившихся от курса космический корабль совершенно случайно наткнулся на чужой маяк. Пылинка в необозримом космосе, маяк мог никогда не встретиться на пути корабля, даже если бы находился на самой оживлённой космической трассе. Непонятно, как его заметили с корабля, и тем более непонятно, почему он привлёк внимание экипажа и заставил остановить корабль. Никаких признаков жизни он не подавал. Да и маяком его назвали потом. Надо же как-то назвать конструкцию искусственного происхождения, двигающуюся по окраине вселенной.

Экипаж корабля решил привезти находку на родную планету.

Не сразу раскрыли назначение маяка. Не сразу исследователи догадались, что имеют дело с посланцем из другой вселенной, предшествующей той, в которой они жили. Да и неизвестно, догадались ли бы вообще, если бы, опять же случайно, при нажатии чего-то внутри непонятной конструкции в ней не открылся экран, на котором появилось изображение. Фильм демонстрировался всего один раз. Повторить не удалось. И хорошо, что под рукой у одного из исследователей оказалась видеокамера, на которую фильм и был отснят. С начала и до конца.

А фильм этот, к великой радости свидетелей происходящего, показывал не что иное, как образование нашей нынешней вселенной. То, о чём существовали лишь туманные предположения.

Естественно, так и осталось неизвестным, кто оставил маяк, кто должен прибыть за ним, и должен ли. Единственное, с чем соглашались все, что это не нам предназначенный подарок.

Однако сенсации не произошло. По очень простой причине. Свидетелей этого действия было трое обыкновенных лаборантов. Светила науки к тому времени успели остыть к находке, изрядно поломав о неё зубы. А, как известно, в науке любой факт становился фактом лишь после многократного подтверждения оного. Чего в данном случае добиться так и не удалось. Никакие усилия и уговоры не могли заставить маяк повторить демонстрацию фильма.

От отчаяния решили разобрать маяк. Разобрали, как смогли, и не нашли ничего похожего на записывающую и воспроизводящую аппаратуру. Даже ничего похожего на экран не обнаружили.

Может быть, просто не знали, что искать. Не принадлежал маяк нашей Вселенной, а значит, посредством наших научных концепций и категорий анализу не поддавался.

Естественно, ничем здесь не мог помочь и любой технический корифей, он опять же мыслил присущими нашей Вселенной категориями.

Разобрать-то разобрали, а вот собрать не смогли. Не нашлось умельца, по той же причине. Так и осталась лежать кучей непонятных деталей, пылящихся на одном из научных складов.

И фильм положили на полку, забыв о нём, как о ничем не доказанном факте, с наукой ничего общего не имеющим. И забыли бы вообще, не останься он в памяти одного из компьютеров, наряду с другими необъяснимыми явлениями и находками.

Умная машина при объявлении всеобщего мозгового штурма не прошла мимо, вытащила на свет тщательно забытое, и ткнула людей носом в то, что у них давно под носом находилось.

Правда, нынешнее положение дел заставило посмотреть на имеющуюся информацию под другим углом, увидеть то, что раньше не бросалось в глаза, и правильно расставить акценты. Так появилась ниточка, и покатился клубок, приведший человечество к пониманию происходящего. Но от понимания легче не стало.

* * *

Учитель увидел кристалл с безупречной огранкой, в форме большого яйца, светящегося голубоватым светом. О его величине сложно судить, так как сравнивать не с чем. Вокруг кристалла не было ничего. Что-то говорило, что вокруг яйца – вселенная, вселенная абсолютной пустоты. Ни одной звезды, даже намёка на свет вокруг кристалла. Лишь ожидание чего-то, что должно случиться. И что-то настолько грандиозное, что от предчувствия захватывало дух. Это – предчувствие рождения новой вселенной. И вместе с тем – тревога, чёрной тенью подмешанная к ожиданию Чуда.

Кое-где в пустоте скорее угадывались, чем виделись точки более плотной черноты. То, на что раньше никто и внимания не обратил. Эти точки были тем, что впоследствии назовут черными дырами. Они – окна из иного мира, иной вселенной, вселенной абсолютно противоположной той, что должна родиться. На ткань которой даже слабый свет, которым светилось космическое яйцо, действовал как сильнейшая кислота. Один тонкий луч мог пробить его насквозь, нанеся незалечимую рану.