— А от чего же еще?

— Вы полагаете, он превысил дозу?

Взгляд Син был исполнен жалости.

— Детектив Рид, Джером ширялся каждый день, и не по разу, а потом умер. Вы полагаете, он скончался от старости?

— Долорес никогда не работала на Джо Отто Дюшена? — поинтересовался Майло.

— Да ни за что. Джо Отто работает с черными, на белых и не смотрит.

— Расскажите нам о Долорес.

Син помахала куриной косточкой.

— Старая. Белая. Уродливая.

— Когда вы в последний раз видели ее?

— Ну-у… с год назад?

— Старая — это сколько лет?

— Сто, — рассмеялась Син. — Может быть, сто пятьдесят. Она выглядела ужасно потасканной.

В ее ротике один за другим исчезали шарики персикового мороженого, однако никаких новых сведений этот ротик взамен не выдал. Рид протянул ей свою визитку, и девица взглянула на нее так, словно это было некое экзотическое насекомое.

Когда она выпорхнула из кафешки, мы дошли до парковки и смотрели, как она, покачивая бедрами, удаляется по Авиэйшн. В «Камаро» Рида не было компьютера, поэтому Майло пригнал со служебной парковки полностью оборудованный седан «Шевроле».

В базах данных не обнаружилось никакой Долорес или Делорес Мэнтут. Небольшая игра с перестановкой букв наконец позволила нам идентифицировать ее: Демора Джин Монтут. Светлые волосы, зеленые глаза, рост пять футов пять дюймов, вес сто сорок фунтов, родилась пятьдесят один год назад, тридцать лет арестов за мелкие правонарушения. Никаких упоминаний о непорядке с зубами, однако поисковик и не был нацелен на такие тонкости.

Майло позвонил в отдел по борьбе с проституцией и через пару секунд получил имя ее сутенера. Джером Ламар Макрейнольдс. Было подтверждено, что он умер четырнадцать месяцев назад: передозировка кокаина и героина, заключение о смерти сделано на основании следов от уколов и анализа крови, вскрытие не производилось.

— Он отбросил копыта, — сказал Майло, — и Демора осталась без «крыши», уязвимая. Злодей учуял это и начал действовать.

— Идеально для некоторых богатых хищников, — заметил Рид, массируя выпирающий бицепс.

— Главное — превратить женщину в жертву, — кивнул лейтенант.

Три дня не особо удачной охоты.

Майло и Рид прочесали всю трассу, ведущую к аэропорту, и выяснили, что больше ни одна проститутка не сталкивалась с бритоголовым клиентом, размахивающим ножом. Младший детектив Диана Салазар арестовывала Демору Монтут несколько раз и полагала, что родом та из Алабамы, однако не была в этом уверена. По налоговым ведомостям штата никто с такой фамилией не проходил.

— Вы, случайно, не знаете ее стоматолога, Диана?

— Угадали, Майло, не знаю. Равно как и ее парикмахера и личного тренера.

— Какой она была?

— Славная женщина, не очень умная; никогда не поднимала шума, если мы загребали ее при ловле на живца. Много лет назад она была действительно симпатичной.

— Единственный снимок, который я видел, был сделан два года назад.

— Ну, как обычно, — подала плечами Салазар.

* * *

Никто не слышал, чтобы Демора, Шералин Докинз или Большая Лора Ченовет работали на частных вечеринках.

— Если б они этим занимались, то похвастались бы, — сказал один сутенер. — Большая Лора — особенно, она любила выставляться, пускать пыль в глаза. А если с ней не соглашались, лезла в драку.

— С вами такое бывало? — спросил Рид.

— Что?

— Драки с Большой Лорой.

— Не, не было такого. Если б она полезла на меня, я бы ее прибил.

— Ее кто-то и прибил.

— Да плевать. Мне идти надо.

Проститутка по имени Чарвей, юная, все еще стройная, без шрамов на теле, полагающая, что у нее еще вся жизнь впереди, поглаживала свои груди, смеялась и говорила чувственным голосом:

— Они? С богатенькими типами? Для каких же вестсайдских вечеринок могут понадобиться такие старые кошелки?

* * *

На обратном пути в офис Майло угрюмо молчал. Видимо, почувствовав это, Мо Рид вел машину быстро.

— Может быть, Вандеры не имеют к этому никакого отношения, просто Хак — маньяк-одиночка?

Наблюдение за управляющим было установлено. То, что поместье Вандеров располагалось на вершине холма в конце дороги, ограничивало число выгодных точек обзора на Калле-Маритимо — ближайшая была в двух кварталах от ворот. Наблюдение не дало ничего: Хак не покидал дом.

Майло решил продолжать наблюдение до наступления темноты, сказав Риду, что они поделят смены между собой.

— Издали мы ничего не узнаем, лейтенант, — ответил Рид. — Надо прощупать самого этого типа.

— И как мы сделаем это, парень?

— Доверьте это мне, — ответил Рид. — При все моем уважении к вам…

— Тебе что, совсем не нужен сон?

— Я мало сплю. Меня никто не заметит, я умею сливаться с местностью.

— И как ты этому научился? — спросил Майло.

— Я был младшим сыном.

* * *

Практически вся взрослая жизнь Хака была пустым листом, и заполнить хотя бы часть этого сплошного пробела могла лишь Дебора Валленбург, адвокат, которая вытащила его из тюрьмы для несовершеннолетних. Однако спрашивать у нее не было смысла; адвокатша, скорее всего, будет молчать, как камень, о делах своего клиента — и это в лучшем случае. В худшем же она уведомит Хака, и, если тот в чем-то виноват, он сбежит.

Мои услуги не требовались, и я занялся консультациями по делам заключенных; это не отнимало много времени, оставляя мне возможность лениво погулять с Бланш и пообедать с Робин.

Посреди всего этого мне позвонила с Лонг-Айленда Эмили Грин-Басс.

— Я узнала ваш номер на психологическом сайте штата, доктор. Надеюсь, вы не в обиде.

— Ничуть. Чем могу быть полезен?

— Я звоню вам, а не лейтенанту Стрёджису, потому что… это не совсем касается дела Селены… — Голос ее прервался. — Поверить не могу, что я использую это слово.

Я ждал. Она продолжила:

— Я уже говорила с лейтенантом Стёрджисом и знаю, что дело стоит на месте. А вам я звоню… на самом деле, я не знаю, почему я звоню вам… Наверное, я… извините, что зря трачу ваше время, доктор.

— Не зря.

— Вы говорите это просто потому, что… простите, я не знаю, что делаю.

— Вы прошли через такое, чего большинство людей и отдаленно не могут себе представить.

Молчание. Когда Эмили, наконец, заговорила, голос ее был тихим и хриплым.