Уоллис отказ мужа не смутил, и она отправилась на материк с будущим королем одна. Еще задолго до этого приглашения у нее была договоренность с тетей Бесси о том, что та приедет к Уоллис в гости на несколько недель. И когда Уоллис уже было собралась отказаться от поездки во Францию, сказав, что ей неловко отказывать тете, Дэвид, вспоминая, что Уоллис ему о ней рассказывала, игриво ответил, что им их веселая тетушка не помешает.

Уоллис и Дэвид проводили много времени вместе, отправляясь на прогулки на яхте, загорая на пляжах, купаясь в прозрачных водах Атлантики и коротая вечера за игрой в покер и бридж. О церемониале забыли. Принц заявил, что он на отдыхе, и пока он здесь, не намерен носить ничего, кроме шорт и сандалей. Уоллис вспоминает, что иногда ей с боем удавалось уговорить его надеть льняную рубашку, когда они отправлялись в город – он ведь будущий король Великобритании.

Уоллис почувствовала, что тоже может позволить себе немного расслабиться, и по примеру Дэвида отдала предпочтение простым летним платьям и купальникам; из аксессуаров на ней были только черные солнцезащитные очки.

Большую часть времени американка проводила за чтением на пляже, с удовольствием грея на солнце изголодавшееся по южному теплу тело.

В эту поездку пара успела побывать во многих прибрежных городах Франции, расположенных не только вдоль Атлантики, но и на Средиземноморском побережье, в том числе в Каннах. Там они встретили старых знакомых Уоллис – Германа и Кэтрин Роджерс. Они часто проводили время вместе, порой и с другими высокопоставленными особами и богачами. Программа времяпрепровождения оставалось все той же: карты, танцы, бесконечные разговоры и модные коктейли.

На третий день в Каннах Дэвиду настолько захотелось оторваться ото всех и остаться с Уоллис наедине, что он, забыв про осторожность, заказал самый роскошный номер в отеле “Мирамар”.

Когда Уоллис уже спала, принц позвонил ночному портье с просьбой срочно найти и разбудить управляющего ближайшего магазина “Картье”, чтобы к тому времени, когда он туда доберется, бутик был для него открыт. Через несколько минут будущий король тайно отправился за покупками.

Еще не успело взойти солнце, как Дэвид вернулся в гостиницу. Он с нетерпением разбудил Уоллис, сказав, что им срочно надо собираться и ехать обратно на яхту. Сонная, испуганная и ничего не понимавшая американка сделала все, как он сказал, не задавая лишних вопросов. Как только они добрались до яхты, Дэвид позвал Уоллис следовать за ним на палубу. Там, медленно покачиваясь на волнах Средиземного моря, Дэвид с нежностью в глазах подарил Уоллис подвеску для браслета, усыпанную бриллиантами и изумрудами.

Спустя несколько дней Дэвид вернулся в Британию выполнять свой долг наследника, а Уоллис и тетя Бесси еще немного задержались на сказочном курорте.

С этого момента принц Уэльский старался сделать все возможное, чтобы Уоллис всегда находилась рядом. Единственная загвоздка была в том, что он мог приглашать ее куда-либо только в сопровождении мужа, ведь Уоллис все еще была замужней женщиной. Так Эрнест стал “третьим лишним”. Наследник приглашал Симпсонов даже тогда, когда их присутствие было совершенно неуместным. Например, во время свадебной церемонии принца Георга, герцога Кентского, и Марины, принцессы Греческой и Датской (1906–1968), которая проходила в Вестминстерском аббатстве, где присутствовали самые высокочтимые королевские особы и их родственники; а также на предшествовавшем свадебном балу. Когда король Георг V и королева Мария Текская увидели имена Уоллис и Эрнеста в списке гостей, они пришли в ужас и потребовали, чтобы лорд-камергер (или лорд-гофмейстер)[50] немедленно их вычеркнул. Когда об этом узнал Дэвид, он поспешил к родителям, чтобы убедить в необходимости присутствия Симпсонов как на балу, так и на свадьбе его брата. Дэвид заявил, что в противном случае он туда не пойдет. Королю и королеве ничего не оставалось, как отступить под напором сына и вернуть американцев в список приглашенных.

27 ноября 1934 года Уоллис и Эрнеста представили ко двору во второй раз. Как и прежде, бал проходил в огромном зале Букингемского дворца. Мужчины были одеты в элегантные фраки; женщины – в роскошные длинные платья со шлейфами, руки их были затянуты в длинные перчатками, а головы – украшены тиарами. По такому случаю Уоллис пришлось взять бриллиантовую тиару от “Картье” напрокат, чтобы не слишком отличаться от королевских особ, хотя стать похожей на одну из них в ее случае было невозможно.

Как только Дэвид увидел пару среди прибывших гостей, он сразу же подвел их к родителям и представил как самых дорогих друзей. Уоллис сделала два глубоких, но сдержанных реверанса – сначала перед королем, затем перед королевой, стараясь держаться, насколько это возможно, достойно.

А 29 ноября Симпсоны уже были среди приглашенных в Вестминстерское аббатство на официальную церемонию бракосочетания брата Дэвида принца Георга, герцога Кентского, и Марины, принцессы Греческой и Датской. Кроме них среди гостей были только представители знатных и королевских семей со всей Европы. Никогда еще в протоколе столь важного мероприятия, проходившего на государственном уровне, не наблюдалось присутствие людей, не имеющих, строго говоря, никакого отношения к торжеству и к тому же сидящих в первых рядах – на этом принц Уэльский настоял лично. Такое соседство у многих вызывало непонимание, порой доходившее до неприкрытого ступора. Кто они и что здесь делают?

По загадочным причинам даже король и королева не решались перечить старшему сыну, зачастую закрывая глаза на его выходки.

Уоллис была вне себя от счастья и оказанных ей почестей. Она не верила, что все это происходит с ней – американкой, девчонкой из Мэриленда с южным говором, неказистой фигурой и некрасивым лицом. Она считала, что попала в сказку, и в своих мемуарах назвала этот период своей жизни “Уоллис в Стране чудес”.

Что же касается Эрнеста, то его роль в сложившемся любовном треугольнике была незавидной. Принц, будущий король Англии, прямо из-под носа уводил его жену; и он, как добропорядочный англичанин – а Эрнест попеременно считал себя то англичанином, то американцем, в зависимости от обстоятельств, – был вынужден выполнять свой верноподданнический долг, чтить и уважать британскую монархию. Ко всему прочему он был снобом и гордился тем, что стал одним из фаворитов наследника британской короны. Конечно, Эрнест понимал, что такое внимание вызвал отнюдь не он, а его жена. Тем не менее, это косвенно давало ему возможность и самому купаться в лучах славы. Он преследовал корыстные цели и надеялся, что дружба с монаршей особой повлияет на развитие его корабельного бизнеса. Однако его ожидания не оправдывались, и выбираться из кризиса приходилось своими силами.

С другой стороны, Эрнеста считали главным рогоносцем страны и сплетничали на каждом углу. А сам Эрнест как будто не замечал этого, продолжая сопровождать Уоллис во время ее откровенных рандеву с принцем на балах, вечеринках и подобных мероприятиях, изображая при этом безразличие и непринужденность. И только оставаясь наедине с самыми близкими родственниками и друзьями, Эрнест мог поделиться истинными чувствами, нередко давая своей боли вылиться несколькими горячими мужскими слезами.