Адольфу Гитлеру подобное окружение будущего короля Соединенного Королевства было на руку, тем более что он также приложил к этому немалые усилия. Готовясь к восстановлению военной мощи Германии, он нуждался в союзнике в Европе, и податливый Дэвид годился на такую роль. Когда Гитлер впервые серьезно заинтересовался личностью наследника, его разведка предоставила фюреру записи из личного видеоархива Дэвида и его близких друзей, на которых была запечатлена и Уоллис. По словам историка Чарльза Хайема, “когда частные фильмы попали в руки к фюреру, он смотрел их в исступленном восторге в своем охотничьем доме на Оберзальцберге [в резиденции Бергхоф. – прим. авт.]”. Гитлер понимал, что спусковой механизм в лице Уоллис был найден, и дело оставалось лишь за малым – исправно поддерживать его ход. С этого момента Уоллис и Дэвид стали главным стержнем будущих англо-германских отношений.

Любопытно, что тогда у фюрера созрел и другой план, согласно которому он хотел свести Дэвида с красавицей Фредерикой, принцессой Ганноверской (1917–1981)[65], внучкой кайзера Вильгельма II и дочерью герцога и герцогини Брауншвейгских, которые являлись близкими друзьями короля Георга V и Марии Текской. Так как все они имели кровную связь с королевой Викторией, по мнению Гитлера, проблем в одобрении предполагаемого брака не должно было возникнуть. В 1934 году принцессу представили в Букингемском дворце, где она сразу же завоевала расположение британской королевской семьи. А по возвращении в Германию девушка получила официальное разрешение фюрера на брак с принцем Уэльским. Нацисты были уверены, что такой поворот событий сразу решил бы ряд серьезных задач: во-первых, это стало бы превосходной гарантией дружественных англо-германских отношений в долгосрочной перспективе, а во-вторых – идеальным прикрытием для незаконных и недопустимых в британском консервативном обществе отношений наследника с Уоллис, которая после коронации Дэвида могла спокойно продолжать оставаться его любовницей.

Среди членов семьи Фредерики было много сторонников нацизма, с которыми Гитлер лично поддерживал теплые отношения, в том числе с братьями Филиппом и Вольфгангом Брауншвейгскими. Оба они были яркими представителями гитлеровского идеала арийской расы: сильные, здоровые, атлетического телосложения мужчины немецкого происхождения. Филипп, с детства интересовавшийся Италией, в 1930-х годах стал одним из основных связующих звеньев между Гитлером и Муссолини, споспешествуя их косвенному общению. Фюрер, в свою очередь, сделал Филиппа штурмбаннфюрером и главой земли Гессен. А Филипп в благодарность за проявленное внимание принял непосредственное участие в достижении согласия итальянского дуче на аншлюс Австрии в 1938 году. Таким образом, у Гитлера еще до связи с принцем Уэльским уже была надежная основа и поддержка в рядах представителей королевской семьи, и это лишь один из немногих примеров.

Так или иначе, все это не могло не заинтересовать британскую службу разведки MI5, которая начиная с 1930-х годов следовала за Уоллис буквально по пятам. Некоторые из агентов были близкими друзьями американки: супруг Эльзы Мендель[66], сэр Чарльз Мендель и сэр Александр Корда[67], знаменитый британский кинорежиссер венгерского происхождения. 27 мая 1934 года они оба вместе с большим количеством прочих гостей стали свидетелями того, что во время ужина принц Уэльский с неприкрытым восхищением высказывался об экономическом и социальном чуде национал-социализма. Похоже, что в этот раз наследник зашел слишком далеко, и это не могло не привести к необратимым последствиям.

Начиная с осени 1934 года в квартире Уоллис и Эрнеста Симпсонов ежедневно раздавался телефонный звонок от принца. Часто это были звонки без определенного повода, а лишь с целью поделиться последними мыслями, рассказать свежий анекдот, спросить мнения Уоллис относительно усовершенствования Форта Бельведер, но чаще всего – просто чтобы услышать любимый голос. Отношения Уоллис и Дэвида развивались настолько стремительно, что, казалось, уже ничто не могло встать у них на пути, не исключая и ее мужа. Так как о супружеских обязанностях в семье Симпсонов говорить уже не приходилось, Эрнест все чаще позволял себе возвращаться домой почти под утро, ссылаясь на работу и безотлагательные дела.

Из ряда вон выходящее событие случилось в канун Рождества 1934 года, когда принц поручил Уоллис выбрать подарки для его обслуживающего персонала и свиты, а это, ни много ни мало, двести пятьдесят человек. Такой поворот событий сильно нервировал окружение Дэвида, но они ничего не могли поделать, так как перечить ему могла лишь Уоллис. Даже король Георг V не мог совладать со своим сыном. Неприятные слухи дополнились ставшими достоянием общественности сведениями о подарках, которые наследник купил своей женщине: это были изысканная бриллиантовая брошь с двумя крупными квадратными изумрудами и маленький щенок керн-терьера по кличке Мистер Лу, которого вскоре переименовали в Слиппера[68]. И, наконец, вишенкой на торте стало решение Дэвида пригласить прислугу Уоллис присоединиться к его персоналу во время главного торжества, проходившего вокруг рождественского дерева в Форте Бельведер.

Еще одним накалявшим ситуацию фактом было противостояние и личная неприязнь между Уоллис и Елизаветой Боуз-Лайон – супругой Альберта, герцога Йоркского (брата Дэвида и будущего короля Георга VI). Однажды, во время одного из совместных времяпрепровождений братьев, Дэвида и Альберта, в Форте Бельведер, Елизавета неожиданно вошла в гостиную, где Уоллис, забывшись, в неприятной, если не сказать отвратительной, манере пародировала перед гостями голос и движения Елизаветы. Герцогиня Йоркская вскипела от увиденного и, не справившись с эмоциями, в тихой ярости стремглав вылетела из комнаты и покинула резиденцию наследника. О прощении и признании американки речи больше быть не могло – навеки враг.

Насколько Уоллис отдалилась от мужа, она поняла лишь в начале февраля 1935 года, когда за ужином она сообщила Эрнесту, что принц снова предлагает им всем вместе отправиться в Австрию кататься на горных лыжах. Дэвид обожал активный отдых, и новомодный горнолыжный спорт быстро стал одним из его пристрастий. Еще до того, как Уоллис закончила говорить, Эрнест сухо прервал ее, отрезав, что очень занят и вынужден ехать по делам в Нью-Йорк. После этого он молча покинул столовую, оставив жену наедине с остывающим ужином.