Интересно, это вообще пройдет? Не может же эта одержимость ею продолжаться вечно? Должно же надоесть! Не может вечно длиться это желание, вытягивающее из меня все жилы.

– Бегаешь, потому что не наигрался! – снова укус и тычок в плечо. – Думаешь, я не знаю мысли таких испорченных мажоров, как ты?!

– Сейчас единственная моя мысль – это насадить тебя на член! – шлепаю ее по попке и проверяю, такая же Губастая влажная между ног, как рисует моя фантазия.

Реальность оказывается куда лучше, и я беспрепятственно вставляю в нее два пальца, лаская тугие стеночки, отчего она тут же сдается и выгибается в моих руках.

– Какой же ты… – стонет Ника, теряя свой пыл и желание воевать.

– Какой? – наклоняюсь и беру в рот напряженный сосок, зная, как ее это заводит.

– Гад! – всхлипывает и сжимается вокруг пальцев, вызывая дикое желание заменить пальцы членом, что я и делаю под ее громкий стон.

– Но тебе ведь нравится быть под этим гадом? – вжимаю ее в стену, начиная толкаться в узкую щелку ее киски, срывая очередную серию стонов с ее пухлых губ.

Ника не отвечает, только сильнее сжимает ногами мои бедра, встречая каждый мой толчок и запуская руки мне в волосы. На поцелуи нет сил, и я просто утыкаюсь лицом в ее шею, слизывая падающие на нас сверху капли воды.

– Халид! – стонет моя девочка, выгибаясь и прижимая мою голову к себе. – Я сейчас умру! Ах!

Я лишь стискиваю челюсти, пытаясь продержаться больше пяти минут, что довольно сложно, учитывая то, с какой силой сжимают мой ствол ее стеночки.

Ника

Ненавижу, значит? Благодарность? Знал бы Халид, как много во мне чувств, перемешанных в одно непонятное целое. Как трудно мне удерживать их внутри! И они очень далеки от ненависти и тем более благодарности. Да, сперва я пошла против себя и терпела его. Но потом всё изменилось…

Я не знала, что ему ответить, не получилось бы четко выразить всё то, что я к нему чувствую. Мне так страшно осознавать свои чувства, что я всеми силами прячусь как от него, так и от самой себя, не желая признавать страшную реальность, что я влюбилась в своего сталкера, в того, кто вынудил меня быть с ним, купил за деньги.

И если я еще как-то держусь в общении с ним, то во время секса у меня просто отключаются тормоза, мое тело меня предает, заставляя отдаваться не помня себя. Что будет, если я настолько забудусь, что прокричу о своих чувствах?

Нет, даже думать не хочу о подобном.

Халид моется в душе, а я сижу, завернутая в полотенце, и смотрю в одну точку, размышляя о том, в кого превратилась, насколько я жалкая и что мне со всем этим делать. Тело дрожит от полученного удовольствия, и я себя ненавижу за это. За то, что не могу оставаться холодной.

Любая на моем месте прыгала бы от счастья, оказавшись в этом шикарном номере и заполучив себе самого Халида Мирзоева. Но в том-то и дело, что я не они, я очень трезво оцениваю наши с ним перспективы. День рождения мажора показал мне мое место. Сердце ноет от ревности, когда думаю о тех девчонках, которых он катал на своей крутой тачке. На второй своей тачке.

Какое будущее у нас может быть с человеком, которому на день рождения дарят автомобили ценой с квартиру?

– Ты чего тут сидишь?

Вздрагиваю от голоса Мирзоева, оборачиваясь и глядя, как он идет ко мне в одном полотенце на бедрах, сглатываю от этой картины и начинаю возиться со своими волосами. Теперь они мокрые, и надо их поскорее высушить, чтобы не спутались и имели презентабельный вид. Если оставить их сохнуть просто так, превратятся в паклю.

– Не знаю, где фен, – быстро нахожусь что ответить, сама же украдкой вытираю слезы. И когда я успела разреветься?

– Он в душевой, висит на крючке, – Халид показывает рукой на вход в ванную, и я направляюсь туда. Он меня не останавливает, но идет за мной, дышит в спину.

Вот чего прилип? Закрываю глаза, чтобы не закричать. Мне вдруг становится невозможно находиться с ним рядом, не могу я выносить его присутствия! Хочу побыть одна и подумать.

– Ты мне расскажешь, что случилось?

Я уже занесла руку над кнопкой, чтобы включить фен, но из-за его фразы не нажимаю ее. Нервно выдыхаю, глядя в собственное отражение. Халид ловит мой взгляд и проводит губами по плечу, явно не собирается отходить в сторону. Ну конечно, а чего я ждала? Он привез меня с собой, чтобы мы побыли вместе, отдохнули, занимались сексом. Я сама дала ему право распоряжаться своим телом. Отдалась в безраздельное пользование.

– Мы можем кое-что обсудить? – решаюсь наконец и откладываю фен, стягиваю полотенце на груди и убирая за уши мокрые волосы. В волнении поворачиваюсь к Халиду, из-за чего он делает шаг назад. Он кажется напряженным от моего вопроса.

– У тебя задержка? – задает вопрос, приводящий меня в ступор.

– Задержка? – хмурю лоб. – Нет, ты что? Нет, я не беременна, с чего бы? – мотаю головой, – Но, Халид, я хочу определенности. Мне надо думать о будущем. Скоро вернутся мама и Саша, мне надо учиться, помогать им…

– Только не говори, что тебе надо работать, чтобы им помогать. Разве тебе мало денег, что я даю? – небрежно отмахивается от моих слов.

Каждый раз, когда он говорит про деньги, меня коробит.

– Я не могу постоянно на тебя рассчитывать, мне надо понимать, что я сама из себя представляю.

– Что конкретно ты хочешь понять? – складывает руки на груди и смотрит исподлобья.

– Границы, сроки, Халид! – начинаю выходить из себя. – Сколько всё это продлится? Я боюсь, что моя мама узнает про нас. Как я ей объясню, кто ты такой? Я не хочу врать.

– Скажешь, что я твой парень, – жмет плечами и явно не намеревается облегчить мне задачу, его хмурый вид не дает сосредоточиться и нормально всё высказать.

– Я не хочу ей врать, – с досадой морщусь, – пусть лучше она будет в неведении, а то узнает о том, откуда на самом деле деньги, и сделает неверные выводы. Маме и так хватает проблем.

– То есть ты не станешь о нас рассказывать? Считаешь меня своим грязным секретом? – чуть ли не рычит Халид.

– А что, разве ты меня таким не считаешь? – вырывается из меня, о чем я тут же жалею. Но слово не воробей, его уже не вернуть.

– Что за глупости? – хмурится он.

– Глупости? Почему же? Что ты ответишь, если отец спросит тебя обо мне? Что я твоя девушка? Не думаю, – качаю я головой. – Скорее, представишь как свою однокурсницу. Так почему я должна представлять тебя своей семье, а потом расстраивать, когда ты исчезнешь в закат? – смотрю я на него прямо, пытаясь донести свои мысли.

– Почему в твоем сценарии я непременно исчезаю? Так не терпится обрести свободу? – сжимает он руки в кулаки. – Так вот ее не будет! Ты моя! И будешь моей, пока я не решу обратно! – рычит он и вылетает из номера, оставляя меня в полнейшем недоумении.