Карта 3. Важные поселения 2-го – начала 1-го тыс. до н. э. (Культурные провинции показаны курсивом)

Именно в бассейне Севана – в районе Лчашена – была получена практически непрерывная последовательность культурных периодов начиная с конца 3-го тыс. до н. э. до 1200 г. до н. э. Однако нет полной уверенности в том, являются ли разные типы следующими друг за другом или современными друг другу, потому что большинство материалов получено из захоронений. Возможно, чуть ли не все богатые захоронения местных вождей датируются началом 2-го тыс. до н. э., то есть относятся к среднему бронзовому веку. В этом регионе данный период разделился на четыре фазы: первая (1900–1700 гг. до н. э.) имеет сходные черты с Узерлик-Тепе, вторая (1700–1500 гг. до н. э.) характеризуется черными изделиями с волнистыми полосами из белой краски вокруг горлышек сосудов (аналогичная керамика встречается и в других местах Севанского района – в Дилиджане, Тазекенде и Мухана-Тепе); традиции этой фазы продолжились в XV в. до н. э., когда материалы третьей фазы (1500–1400 гг. до н. э.) из Лчашена содержали раскрашенную керамику того же стиля, что в последнем периоде Триалети и в Кировакане (таким образом доказывается широкое распространение этой керамики в указанный период); четвертая фаза (1400–1100 гг. до н. э.) отличается маленькими сосудами из черной керамики с украшениями из вставок и лент красного, белого и черного цвета. Черная керамика с розовато-лиловыми и белыми орнаментами также типична для Лчашена этого времени. Захоронения всех этих фаз средней и поздней бронзы в Лчашене производились в обычных ямах – в отличие от грандиозных гробниц вождей[189].

Колхидская культура, захватившая Западную Грузию и Абхазию, была датирована длительным периодом с XVIII–VII вв. до н. э.[190] Она оказала большое влияние на начало кобанской культуры, с которой ее нередко идентифицируют. Но хотя имеются бронзовые артефакты, которые в обеих культурах схожи, между ними есть различия. Плоские струги, мотыги и серпы, встречающиеся в колхидской культуре, отсутствуют в кобанской. Представляется, что колхидская металлообработка имела местное происхождение. Отличие от кобанской культуры подчеркивается различиями в керамике и погребальных обрядах. Типичные колхидские и кобанские втульчатые топоры имеют параллели в Кубанской долине и дальше на север – в бассейне Дона и на Украине. Количество металлоизделий настолько велико, что приветствуется любое свидетельство, способное обеспечить сравнительную хронологию и типологию. Среди кубанской бронзы втульчатые топоры, часто ассоциирующиеся с серпами, в основном «верхнего кубанского» типа, имеющего несколько разновидностей. Их форма имеет сходство с теми, что существовали в бассейне Кубани и на Северном Кавказе во 2-м тыс. до н. э.[191] Форма отверстия – критерий датировки. Одни из них овальные, типично кобанской формы, другие – круглые, определенно более ранние. Представляется, что металлообработка и кобанской культуры, и бассейна Кубани «черпала» вдохновение из колхидской культуры на юго-западе. Однако это влияние достигло бассейна Кубани только через кобанскую зону, а не напрямую.

Несмотря на общую преемственность при переходе от ранней закавказской культуры к следующей стадии, уже в периоде III виден интрузивный элемент в ранних курганах Триалети – это имя всплывает в памяти, как только упоминается данный период. К сожалению, первоначальный отчет о Триалети больше касается сравнительного материала для целей датировки, чем подробного описания открытий в этом районе[192]. Дать описание материалов Триалети в рамках настоящей книги невозможно. Эти захоронения вызывают вопросы двух типов: первый касается «дизайна» захоронений и погребальных традиций, а второй – погребального инвентаря. Последующие раскопки О. М. Джапаридзе дали бесценные дополнительные свидетельства, во многом прояснившие исследования Б. А. Куфтина[193].

Триалети – район Грузии, расположенный в 60 км к юго-западу от Тифлиса (Тбилиси). Часть его называется Цалка и располагается в долине Храми. Раскопки велись в 1936–1940 гг. Большинство курганов, обнаруженных экспедицией, имели погребальную камеру в виде ямы в земле. Но по крайней мере в восьми курганах ямы не было, захоронение осуществлялось на старой поверхности[194]. Всего экспедиция Куфтина обнаружила 42 кургана, а экспедиция Джапаридзе – шесть. Самый маленький из курганов, раскопанный последней экспедицией (курган V), имеет 32 м в диаметре. Курганы III и IV намного больше, их диаметр около 100 м. Погребальные камеры, по крайней мере в курганах I–IV, были выложены камнями, довольно грубо обработанными, но хорошо пригнанными друг к другу. В более чем одном кургане стены покрывали грубо выполненными граффити, смысл которых разобрать очень трудно. Пример – рогатое животное в кургане III. В других местах часто встречается орнамент «елочка». В кургане III есть дромос – нечто вроде коридора в погребальную камеру, в кургане V – бревенчатая крыша над ямным захоронением. Исторический контекст этих курганов – захоронения индоевропейских правителей мирного народа – подтверждается отсутствием оружия среди погребального инвентаря и его богатством, демонстрирующим эклектицизм, ожидаемый от варваров, недавно вошедших в контакт с высшей цивилизацией, которой они завидуют и стремятся подражать с бьющим через край энтузиазмом. Традицию возведения курганов, определенно, они переняли с севера Кавказа, а ассоциация со многими захоронениями деревянной телеги, которую тянут быки, является еще одной северной чертой. Здесь присутствуют параллели с курганами «Три брата» и другими, расположенными в степях[195]. Причина отсутствия лошадей в этих захоронениях неясна. Возможно существование некоего табу[196]. Эта традиция уходит корнями в ямную (курганную) культуру русских степей и датируется в Закавказье раньше, чем финальная стадия (курган IV), поскольку большой курган Учтепе, что в Мильской степи Азербайджана, датирован не позднее 2500 г. до н. э. Точные даты – 2539 г. до н. э. ± 120 и 2867 г. до н. э. ± 230 получены после исследования бревен крыши и углей соответственно. Однако последовательность Триалети представляет собой последствие более масштабного и постоянного вторжения с севера, какой бы точной ни была хронология. О первой группе курганов Триалети говорилось в прошлой главе. Курган XVII выделяется во второй группе странной раскрашенной керамикой и богатыми металлическими изделиями. Среди керамики выделяются красные кувшины со смело нарисованными спиралями и темно-коричневым змеиным орнаментом на кремовом фоне. Очевидных параллелей нет. Возможно, эти сосуды показывают joie de vivre исключительно предприимчивого придворного гончара: роль отдельных ремесленников даже в доисторические времена иногда недооценивают. Серебряная ситула, украшенная рельефными натуралистическими изображениями животных в лесу и на открытой местности (возможно, их следует трактовать как развитие стиля майкопской серебряной вазы), окантована золотом. Серебряная чаша украшена сердоликом и бирюзой. Серебряные заколки имеют сферические золотые «головки», украшенные сердоликом и зернением. Все эти сокровища были найдены только в одном этом кургане. На серебряном кубке из кургана V изображены процессия жертвователей, проходящая мимо сидящей фигуры, и ряд животных – в нижнем уровне. Было высказано предположение, что эта сцена изображает хеттский культ плодородия, в котором люди носят маски животных. Основание для этого – сходство имени хеттского бога Телепину с богом сванов Тулепия[197]. Этот уникальный сосуд в какой-то мере перекликается с более поздним золотым кубком из Хасанлу, о котором мы поговорим далее. Эти сосуды изготавливались во время или незадолго до финальной стадии курганов Триалети, примером которой является курган XV. Среди украшений из второй группы курганов – ожерелье из больших сферических золотых бусин диаметром 3,3 см, украшенных зернением, агатом и сердоликом. Эти роскошные изделия из золота и серебра обозначают богатство и цветистый стиль, но вовсе не обязательно высокое мастерство.