– И не надо строить такое лицо, – говорит сестра.

– Какое?

– Вот такое, как ты сейчас состроила. Губы брезгливо поджаты, плечи подергиваются в праведном гневе. Думаешь о Дрейке, о Билле, осуждаешь мое поведение.

– Я лишь думаю, что ты сильно рискуешь. Чего тебе не хватает?

Фиона разражается смехом.

– Боже мой, Эль! Ты всегда излишне романтизировала материнство. Разумеется, Дрейк – самое дорогое, что у меня есть. Без него все померкнет. Только одного материнства для полноты жизни не хватает. Да, в первую очередь я мать, это большая часть моего «я», но надо иметь что-то и для другой части, непосредственно для себя. Вот здесь-то самое сложное. Билл в разъездах чаще, чем дома. Пришлось приспосабливаться, решать, кем я могу быть в тот отрезок времени, когда Дрейк спит или, как сегодня, в детском саду. Мысль, что этого может «хватать», уже сильно ограничивает, Эль. Человек многое теряет. Люди хотят работать, заниматься собой, ходить в рестораны, развлекаться с друзьями… Мне хочется чувствовать свою цельность. Что я – это я.

– И для ощущения своего «я» надо трахаться с Марком?

Повисает пауза.

– Я совершила ошибку, – признает наконец Фиона. – Но с Марком покончено. Я уже ему сказала. – Она с сожалением качает головой. – Ты же знаешь, я люблю Билла.

Атмосфера в кухне потихоньку разряжается. Я иду к мойке и, взяв с сушилки стакан, наливаю себе воды. В голове тем временем вертится беспокойная мысль, меня смущают сроки… Где Фиона впервые переспала с Марком? Он живет с родителями, у нее Билл и Дрейк… Так где же? На вечеринке?

Пазл внезапно складывается: у Фионы был ключ от моего дома! Арендаторы въехали только на следующий день.

Я вихрем оборачиваюсь к сестре.

– Ты приводила Марка ко мне в дом?!

Фиона растерянно хлопает глазами, на ее лице паника. Она открывает рот, но так ничего и не произносит, только на щеках вспыхивает румянец. Вот это да! Неожиданно.

– Я отдавала тебе ключи. Ты накануне относила туда детский стульчик. Ты сама сказала, что закинешь его вечером, перед заездом арендаторов.

Сестра выдерживает мой взгляд, а затем, медленно склонив голову, виновато кивает.

– Ты привела Марка ко мне?! Без спросу пустила в мой дом какого-то незнакомца и…

– Эль…

– Господи! Вот откуда он знает, как выглядит моя спальня! Просто ты впустила Марка в дом, поэтому он в курсе, что на тумбочке у меня кремовая лампа!

– Нет, нет! – испуганно перебивает меня Фиона. – Наверх он даже не поднимался. Мы были в гостиной. Это вышло… В общем, я не собиралась… Я привезла в машине детский стульчик. Попросила Марка помочь достать его из багажника. Он зашел вслед за мной. Сказал, что дом очень красивый. Я решила показать ему вид из окна – вид на бухту. А закончилось все… – Она опускает взгляд.

– Где?

Фиона плотно сжимает губы.

– Где вы занимались сексом?! – в ярости спрашиваю я.

– Ты и правда хочешь это знать?

– Да.

Она глубоко вздыхает.

– В гостиной.

– Вы поднимались в спальню?

– Нет!

– Он оставался в доме один, хоть на минуту?

– Нет. Мы зашли и сразу вышли. – Она кривится, раздраженная неудачным подбором слов. – Я имею в виду, я… Я ополоснулась в душе. Но очень быстро…

– Значит, это Марк. Теперь я точно знаю.

Руки сами сжимаются в кулаки, челюсть напряжена. Так и вижу, как Марк рыскает по моим комнатам, вприпрыжку взбегает по лестнице, остановившись только, чтобы нацарапать на окне послание. «Я у тебя дома».

Пока Фиона принимала душ, он мог запросто зайти в спальню. Погладить покрывало на краю кровати… Интересно, взглянул ли он на свое отражение в зеркале? Почувствовал ли себя взломщиком? Или испытал радость при мысли, что забрался в мою спальню? Представлял ли он меня на кровати?

А может, он давно вынашивал подобный план? Решил соблазнить Фиону, чтобы через нее попасть в дом? Обвинил меня в инфаркте матери – вполне возможно, это часть его игры в запугивание. Марк спит и видит, чтобы я убралась отсюда – вот его конечная цель.

– Он заходил в мой кабинет…

– Ой, не нагнетай! – раздраженно перебивает сестра. – Я была в душе считаные минуты. Ты правда считаешь, что Марк успел бы обшарить твой дом, добраться до запертой комнаты и вскрыть ее? Для чего? Чтобы потихоньку, втайне от меня, разбить пресс-папье?

Голова идет кругом.

– Да, я виновата, что привела его в твой дом, прости, Эль! Но все остальное – лишь твое воображение.

«Это лишь твое воображение» – словно эхо прошлого донеслось. Я отгоняю воспоминание – оно слишком опасно.

– Верни мой ключ, – говорю я, решительно вздернув подбородок.

– Что?

– Запасной ключ от дома. Который я тебе давала.

Фиона презрительно усмехается.

– Не доверяешь мне? Что я, по-твоему, могу натворить? Затею в доме групповушку, пока тебя нет?

– Вполне вероятно.

Она скрещивает руки.

– Значит, ты и у Флинна ключ забрала?

Я молчу.

– Может, стоит этому человеку устроить допрос с пристрастием? Как-никак он – обиженная сторона. Он был так зол, что подал на развод. И теперь снимает комнатушку, пока ты разгуливаешь по особняку на берегу моря. Да, тот самый человек.

Она права. Флинн сам зашел в дом. Ходил по комнатам. Поднялся в кабинет якобы «поискать фотографии».

– И заберу.

– В любом случае, меня можно вычеркнуть из черного списка – у меня нет ключа. Я оставила его на бюро, в блюде, когда у тебя захлопнулась дверь. Я говорила.

Мне становится стыдно. Фиона снова права, она и правда говорила.

Совсем из головы вылетело.

– Спасибо за оказанное доверие.

Я сворачиваю на подъездную дорожку к дому, из-под колес разлетается гравий. Кипя от злости, яростно дергаю ручник. Не хватало еще рассориться с сестрой.

Черт бы побрал этого Марка! Внутри меня бушует буря. Уж он-то знал, кто хозяин дома, когда Фиона пригласила его зайти. О, с каким удовольствием он обшарил тут каждый уголок, рылся в моих вещах, а потом, выждав благоприятный момент, намекнул, что бывал внутри.

Хлопнув дверцей автомобиля, я широким шагом иду через дорогу к дому Фрэнка и Энид и начинаю громко стучать.

Открывает Марк, на его губах играет слегка недоуменная улыбка.

– Всегда рад встрече…

– На два слова.

– Тогда сюда.

Я прохожу через гостиную. На экране компьютера дрожит поставленная на паузу игра-стрелялка: бугристые от мускулов, коротко стриженные парни с пушками в руках.