— Завидуешь? — тут же включился в разговор Габриэль. — Ну да, твои лизоблюды даже сунуться сюда боятся, вдруг вместо косточки пинок отхватят. Они способны только ждать подачек под дверью!

— Ну, ты у нас, без сомнений, способен на большее… До какого уровня уже поднялся? До горничной? Тебе уже позволяют зашнуровывать корсет или нет?

Может, Гай и не взвился бы так, если бы в этих словах ему не почудилось оскорбление для Иллис.

— Придержи язык! — кулаки у парня сжались, а глаза стали светлыми от злости. — Как бы это не кончилось плохо для твоей смазливой мордашки.

Иллис, которая только что хотела попросить своих друзей сбавить обороты и не доставать Кейроша так откровенно, после этих его слов тоже непроизвольно отодвинулась от Князя, глядя на него весьма холодно. Да и остальные трое перестали улыбаться.

Кириан, почувствовав, как окончательно исчезла та неожиданная и непрочная паутинка доверия между ними, ощутил, как из глубины души поднимается какая-то новая, ранее неведомая злость. И, не умея с ней справиться, тут же выпустил часть яда:

— О! Не знал, что ты у нас ценитель мужской красоты, — притворно удивился он, демонстративно глядя на Габриэля. — Какая неожиданная новость. Пожалуй, стоит поделиться ею с ребятами, а то мало ли…

— Ах ты!!! — Гай, совершенно не соображая от злости, кинулся на обидчика, и драки бы не избежать, если бы на пути разъяренного парня не возникла вскочившая с места Иллис.

— Не трать на него время. Он того не стоит, — просто сказала она. — Идемте. На сегодня я достаточно узнала… о любви.

На Князя она даже не оглянулась, и он не смог вынести этого молча:

— Ах, бедная девочка… что же ты сразу не сказала, что тебе нужны такие уроки? Я-то думал, ночуя в одной спальне с четырьмя парнями, ты уже выучила все возможные позиции, — он сопроводил эти слова похабной улыбочкой, стараясь изо всех сил подавить горящее в груди чувство непоправимой ошибки.

Иллис на секунду застыла, потом медленно обернулась и посмотрела на него. Спокойно так, задумчиво. То, что она произнесла, оказалось полной неожиданностью для всех.

— Спасибо, — прозвучало так неожиданно, что все замерли. — А то ведь я почти забыла, что даже самая красивая змея все равно ужалит, если подойти слишком близко. Ты, главное, сам своим ядом не захлебнись.

Самое паршивое для Кириана было в том, что Иллис говорила все эти слова без злости, ненависти или досады. Скорее… с жалостью и сочувствием. И смотрела так же.

Наверное, больнее ударить она не смогла бы при всем желании.

Четверка придурков, забрав с собой эту чокнутую, уже давно ушла из библиотеки, а он все сидел, бездумно листая дурацкую книгу дурацкого философа о дурацкой не существующей в мире любви.

Сидел и не мог понять — почему ему так плохо?!

Что, что, что происходит с ним?!

Это неправильно!

Для Иллис эта ночь выдалась неспокойной. Мыслей было слишком много, и все дурацкие.

— Да какого черта! — шепотом ругалась девушка, ворочаясь в кровати. — Чтоб тебе всю ночь «Арсенал» снился! Где тебе философию под свист розог читают! — в сердцах пожелала она виновнику своей бессонницы. Забылась только под утро.

Едва посветлел горизонт, Иллис привычно скользнула по стволу и не удержалась, бросила взгляд на то самое окно. На подоконнике лежала раскрытая книга в знакомой серой обложке. Девушка вздрогнула и отвернулась, постаравшись выкинуть это из головы.

Со вчерашнего вечера она так и не избавилась от неясной тяжести в груди. И причина была известна. Вот только легче от этого не становилось. В конце концов она почувствовала злость — с какой стати, в самом деле?! Почему ей должно быть плохо из-за какого-то смазливого хлыща? Да пусть делает и говорит все что хочет, она-то при чем?

Рассвет застал у окна не только девушку, но и Князя. Он убеждал себя, что все дело в философии, которую он вчера так толком и не прочитал. Именно поэтому сон улетел в такую рань. Но кажется, на этот раз причины были несколько иными… Иначе зачем бы он время от времени всматривался вдаль в надежде увидеть хрупкую летящую фигурку?

«Для чего мне это?» — успел подумать он, и только отменная реакция заставила его отпрянуть за штору. Потому что по дереву неуловимо скользнула какая-то тень и исчезла в густой листве. Непонятное, но очень сильное волнение заставило сердце бешено заколотиться, когда он увидел, кто только что спрыгнул с дерева вниз…

Он смотрел из-за занавески, как она кружит по двору с Анеллой. Как тогда в первый раз. И… злился. Злился!

Но не на девушку, а на самого себя. Какого торка!

Он нарочно старался вызвать в памяти самые неприятные моменты их знакомства.

Как она эффектно появилась перед их строем (конечно же, специально).

Как провела его во время турнира, как… — Кириан тяжело сглотнул, и мысль отозвалась фантомной болью пониже спины, — опустила его после «Арсенала»… И эта проклятая баночка с мазью… Она ничего никому не рассказала… пока… но это еще ничего не значит. Не значит, я сказал!!!

Кириан зло сплюнул, и следующий его взгляд, брошенный на Иллис, был полон ненависти. Как она сказала… «он того не стоит»? Это ты меня не достойна!

Ему так и не хватило ума понять, что эта ненависть уже была ненавистью к себе самому, а не к девушке.

Он пребывал в таком настроении все оставшееся время до утренней тренировки с ди Хассом. Но и потом лучше не стало. Князь никак не мог сосредоточиться на упражнениях и постоянно ловил себя на том, что ищет среди множества голов одну, с волосами цвета темной меди.

И на что ему сдалась эта нищая девчонка, которая по происхождению с ним и рядом не стояла? Почему в последнее время он думает только о ней и ни о чем другом?

Кириан силой заставил себя не смотреть в ее сторону. Но вышло еще хуже — она стала появляться перед его мысленным взором. Он будто чувствовал ее руки, ставящие блок, замахивающиеся для атаки… ее запах… Черт! Да что же это, в конце концов, такое!!!

После тренировки Князь все же метнул на Иллис быстрый взгляд исподтишка. Самое смешное, что прятался он не от других, а от самого себя — мол, ничего подобного, я даже не смотрю в ту сторону.

Орденская выскочка о чем-то беседовала с Норром.

«Интересно, о философах или о любви?» — зло подумал Кириан. Развернулся и ушел в душ, злой, разобиженный и надутый на весь свет.

А у Иллис уже к вечеру того же дня появилось ощущение, что Князь размножился как минимум раз в пять. Куда бы она ни посмотрела — везде натыкалась на прищуренные злые глаза или презрительную усмешку. В конце концов она тоже обозлилась не на шутку и огрызаться стала жестко. Мальчишки несколько ошалели — раньше девушка не позволяла себе быть грубой даже с Князем.