– Как же мне избавиться от этого пера?

– К сожалению, операция в вашем случае не показана. Это слишком сложно, чересчур большой риск.

Она потрясенно глядит на доктора Хатри:

– Но я не могу жить с пером в голове.

– Ну… вы жили как-то до сегодняшнего дня.

– Я больше не могу! Вы должны мне помочь! Разве против этого нет никаких лекарств?

Он печально качает головой.

– Может быть, перо можно удалить струей воздуха – через ухо? Существуют машины для продува мозгов?

– Это бесполезно. Перо останется у вас в голове, только переместится с одной стороны на другую. Вам еще повезло – будь оно в другом месте, дело могло бы закончиться куда серьезнее – например, параличом.

– Но надо же что-то делать, – с чувством полной беспомощности говорит она.

– Я… э-э… – Доктор Хатри поворачивается к коллегам за поддержкой, но те нервно прячут глаза, не желая отвечать. – Я боюсь, что мы зашли в тупик.

– Вы позволите? – вдруг подает голос один врач.

Она кивает в знак согласия.

– Я как любитель наблюдать за птицами скажу, что это длинное, потрясающее перо. Ваш мозг имеет выразительное оперение. – Слыша такой комплимент, она молча таращит глаза. – Я имею в виду, что перо может принадлежать павлину.

– И что вы предлагаете? – вмешивается ее муж.

– В брачный период павлины производят частое встряхивание хвостовыми и крыльевыми перьями…

– Мне не нужен еще один ребенок, – перебивает она и смотрит на мужа, – я не хочу.

– О’кей, – соглашается он, переводя взгляд с нее на врача.

– Нет, я не о том. Они делают это, чтобы привлечь внимание партнерши.

Она тем временем снова смотрит на снимок.

– Может ли это быть связано с мозговой активностью?

Доктор Хатри погружается в раздумья, а прочие снова отворачиваются, переминаясь с ноги на ногу. Никто из них понятия не имеет, что происходит.

Она вздыхает. Придется самой.

– Видите ли, в последнее время мне не приходится так напрягать мозги, как бывало раньше. Нет, не то чтобы я бездельничаю, но использую их по-другому. У меня два диплома – по финансам и экономике, я десять лет проработала в самой престижной финансово-консалтинговой фирме Лондона, прежде чем влюбилась в этого мужчину. – Она с улыбкой указывает на Пола. – И с тех пор передо мной встают совсем иные задачи. Например, мой главный текущий проект – это приучение к горшку младшего. Я понятия не имею, что творится на фондовых рынках, но могу пересказать содержание любого эпизода всех сезонов «Свинки Пеппы». Будучи единственной в своей семье, кому удалось закончить «Улисса»[9] – хотя бы и в виде аудиокниги, я каждый вечер четыре раза подряд читаю «Груффало»[10]. Я люблю свою жизнь, в ней нет ничего постыдного. Воспитание детей гораздо важнее, чем фондовые рынки и всякие там совещания в отделе продаж. Но, возможно, моему мозгу не хватает другой информации, других стимулов.

Доктор Хатри внимательно слушает, а затем произносит:

– А это идея. Вы должны делать все, что вам хочется, чтобы избавиться от этого пера в голове. Воспринимайте это как врачебное назначение.

Она задумчиво улыбается. Ей ведь никогда не нужно было спрашивать у мужа позволения что-то сделать для себя, у нее всегда было на это право – которым, впрочем, трудно не пренебречь, когда у тебя на шее четверо детей. Как бы глупо это ни звучало, ей требовался приказ. И теперь приказ у нее есть. И перо в голове – это, видимо, способ привлечь ее внимание к проблеме.

И она замедляет бешеный ритм своей жизни. Она находит время для чтения. Она выделяет час для прогулок. Гуляя по пляжу у моря, где дует сильный ветер, она представляет, как бриз проветривает ее мозги, и даже присматривается – не вылетает ли из уха перо.

Однажды они с Полом уходят развлекаться на целый вечер.

Они с друзьями уезжают на выходные.

Она начинает бегать трусцой.

Она задумывается, не продолжить ли ей учиться, и увлеченно штудирует университетские проспекты с описанием предлагаемых курсов.

Однажды вечером она уходит в клуб и танцует до упаду, так что под конец ей приходится скинуть туфли, и пьет, не думая о том, что будет с ней утром.

Она ходит по магазинам. Она расслабляется, оттягивается, она проветривается – пока в голове не наступает полная ясность. И выздоравливает.

У нее был врожденный порок сердца, при котором необычно крупное сердце не помещается внутри грудной клетки. Врач Нита Ауджа проделала смелую, уникальную, единственную в мире операцию, заключавшуюся в том, что сердце ребенка было извлечено из его груди и помещено в карман, намертво закрепленный на левом рукаве. Всему миру объявили, что доктор Нита Ауджа проводила исследования близнецов, и это был интересный случай: одна из сестричек выжила несмотря на то, что ее сердце располагалось вне тела. Вены и артерии тянулись к сердцу сестры-близнеца. Молодая женщина была единственной в мире, кому сделали подобную операцию. Операция прославила доктора Ниту Ауджу, а ее пациентка стала знаменита – как девочка, которая носит свое сердце на рукаве.

Карман надлежало менять примерно один раз в семь дней, по мере износа клапана. Он был размером в две ее ладони, как будто ее сердце – по словам доктора Ауджи – надежно лежало у нее в руках. Операция спасла ей жизнь и, к счастью, не внесла сколько-нибудь заметных изменений в ее повседневность или диету. Она носила обычную одежду, просто с карманом на левом плече. В юности она позволяла себе маечки и платья с коротким рукавом, но позднее стала больше заботиться о сохранности своего кармана, выбирая одежду с рукавами из более плотной ткани. Однако громкий стук ее сердца, находящегося снаружи на рукаве, нельзя было скрыть. Если ей случалось пробежаться или просто быстро пройтись по улице, люди останавливались и таращились на нее. В кондитерской или в кафе-мороженом сердце ее так сильно трепыхалось от вожделения, что казалось, будто в рукаве у нее бьется хомяк или мышонок – любимый питомец, который всегда с ней. При виде мальчика, к которому она была неравнодушна, сердце, как и румянец на щеках, сразу выдавали ее с головой.

Ее сердце мгновенно выдавало все ее симпатии и антипатии. В какие-то моменты оно показывало радостное возбуждение, а в другие – уныние и безразличие. Она не могла ничего скрыть. Она зависела от своего сердца, и потому ей оставалось только следовать за ним, как бы ни хотелось изменить направление. Порой она ощущала себя одним из пары сиамских близнецов, причем второй близнец, неотделимый от нее, находился у нее на рукаве.