Как и следовало ожидать, он не нашел внутри никакой улики —ни визитной карточки убийцы, ни потерянного им железнодорожного билета на поездПетербург — Владивосток с указанием паспортных данных, в общем, ничего, чтообычно находит на месте преступления всякий уважающий себя герой детективногоромана.

Леня нисколько не расстроился: даже если здесь что-то было,все давно уже забрали старательные милиционеры. Он уже собрался продолжитьпланомерный обход территории, как вдруг заметил кое-что заслуживающее внимания.

В основании будки на плотной утрамбованной почве виднелсяедва заметный круглый отпечаток. Леня на секунду задумался, затем измерил этототпечаток ладонью и хитро ухмыльнулся.

Он практически не сомневался, что найденный им отпечатоксоответствует по размеру донышку пол-литровой водочной бутылки.

Леня встал, отряхнул руки и двинулся по широкой дуге кнебольшому сарайчику, притупившемуся к задней стене фабричного здания. Возлесарайчика, под дощатым навесом, дремал на нескольких составленных вместе ящикахколоритный тип в прожженном местами ватнике и грязных кирзовых сапогах.

— Медитируем? — осведомился Маркиз, остановившисьв двух шагах от этого типа.

— В смысле? — отозвался тот, приоткрыв один глаз.

— В смысле, похмельем маемся?

— А тебе-то что? — неожиданно разозлилсятот, — ты ведь не угостишь!

— Откуда такой пессимизм?

— В смысле?

— В смысле, может и угощу!

— Давай! — работяга сел и с ожиданием уставился наЛеню Маркиз вытащил из-за пазухи плоскую фляжку. Сам он не очень увлекалсяспиртным, особенно при исполнении служебных обязанностей, но носил с собойнебольшую фляжку, как проверенное средство повышения разговорчивости.

Работяга выхватил фляжку у Лени и намертво присосался к ней.

Через минуту фляжка опустела, а глаза Лениного собеседникасделались более осмысленными.

— Коньякович! — уважительно проговорил он, вытеревгубы тыльной стороной ладони. — Тебе чего, мужик, починить, что ли, чего?Или машина не заводится?

— Не-а! — дурашливо усмехнулся Маркиз. Мне непочинить, мне рассказать!

— Чего тебе рассказать? — забеспокоилсяработяга. — Я ничего такого не знаю.., ничего не вижу, ничего не слышу, вчужие дела не вмешиваюсь!

— А кто в трансформаторной будке водку прятал?

— Никто! — выпалил тот. — А тебе какое дело?И ваще, ты кто такой?

— Я тот, — проговорил Леня с театральнымпафосом, — я тот, кто даст тебе на водку!

— Красиво излагаешь! — одобрил работяга. —Ну, если хочешь — давай, я не возражаю.

— Не возражает он! — хмыкнул Маркиз. А как насчеттого, чтобы поговорить?

— Святое дело! Поговорить — это можно про футбол,например, или про погоду… хорошая погода стоит! Прямо удивительно!

И не скажешь, что осень!

— Не, мужик, — Маркиз достал из бумажникасложенную вдвое сторублевку и задумчиво повертел ее перед носом своего собеседника, —разговор о погоде или о футболе явно не тянет на приличное вознаграждение…

— А о бабах? — с надеждой проговорил работяга,зачарованно следя за бумажкой.

— Тоже не тянет. Извини, конечно.

— А тогда про что же говорить?

— Сам знаешь про что! Про трансформаторную будку!

— Про какую еще будку?

— Известно про какую.

— Не, ни про какую будку я ничего не знаю!

— Жаль… — протянул Леня и, вытащив из бумажника ещеодну купюру, сложил ее с первой. — Жаль! Не будет у нас разговора?

Значит, не будет водки!

— Как это, как это не будет? — заволновалсямужик. — Ты же мне сам предложил…

— Прятал в этой будке бутылки? — настойчивопроизнес Леня, сверля его пристальным взглядом.

— Ну а если скажу, что прятал, — угостишь? —и страдалец жадно облизнулся.

— Все зависит от твоей откровенности.

— В смысле?

— В смысле — чистосердечного признания, кто у тебя ключвзял. От этой самой будки.

— Какой ключ? Не знаю никакого ключа!

Ваще не понимаю, о чем речь!

— Ну, на нет и суда нет! — И Леня сделал вид, чтособирается спрятать деньги обратно в кошелек.

— Ну ты гад! — процедил работяга. — Видишь,что человек мучается, страдает, и издеваешься! Прямо как садист какой-то!Тот-то мне все же налил! Правда, видать, водка была паленая, потому как я сразуотключился! И всего-то стакан выпил, а как выключили! От нормальной водкитакого бы никогда не было!

— Ну-ка, ну-ка, с этого места медленно иподробно! — прервал его Леня. — Кто тебе паленой водки налил?

— Водки? Какой водки? — глазки работяги пугливозабегали. — Не знаю ни про какую водку!

— Вот уж в это я ни за что не поверю! ухмыльнулсяМаркиз. — Уж что про водку ты ничего не знаешь — в жизни не поверю!

Давай колись, и деньги твои!

Работяга вытащил из кармана ватника тряпку, громковысморкался и вздохнул:

— Так вот всю жизнь через доброту свою страдаю.., зналведь, что он мне отраву какую-то нальет, а все одно выпил.., потому что нельзячеловека обидеть!

Он снова спрятал тряпку в карман ватника, понизил голос ипродолжил:

— А потом пришел в себя, а ключа-то нет!

Вот и верь людям после этого! Я к нему после подошел,говорю: извиняюсь, так и так, не видали ли случайно ключик? А он на менявызверился, чуть не убил! "Никакого, говорит, ключа не видал, и знатьничего не хочу!

Сам, говорит, ты его потерял по пьяному делу, а от меняотвали срочно! Если не хочешь на тот свет прямым ходом отправиться! Безпересадок! И если, говорит, только где заикнешься про эти свои дурацкиеподозрения — тут тебе и конец! И вообще, говорит, удивляюсь, до чего у тебяорганизм здоровый, другой бы от такой водки ваше не проснулся!"

Работяга вздохнул и закончил:

— Может, конечно, и правда ключик где случайно выпал,пока я без памяти пребывал, а только имеются у меня на этот счет смутныесомнения…

— Держи, — Маркиз протянул одну купюру, заработал!Теперь только скажи, кто это был, и вторую получишь!

— Кто был? — переспросил работяга, выхватив изЛениной руки бумажку. — Где был?

Где кто? Кто почему и зачем? Об чем ваще разговор? Непонимаю!

— Слушай, кончай придуриваться! — рассердилсяЛеня. — Раз уж начал колоться колись до конца! Я ведь тоже только с видутакой добрый, а если меня разозлить…