что советские елочные украшения имели своих прямых рождественских предшественников с глубокими библейскими корнями: Вифлеемская шестиконечная – красная пятиконечная звезда; яблоки – шары с изображением советской символики; фигурки ангелов – фигурки красноармейцев, пионеров, пионерок и т. д. Скрытая символическая преемственность, невысказанный смысл воссозданного на елке образа нового советского рая был понятен немногим. Связи между «старой» и «новой» елочной игрушкой были достаточно сложны и многослойны, и их нелегко было угадать. Для детей скрытый смысл елочной игрушки был слишком сложен, в том числе и в силу прерывания традиции – ведь для большинства мальчиков и девочек елки второй половины 1930-х годов были, по их собственным словам, первыми в жизни396. Многие дети вообще не знали, что такое елка: «Дети говорили: “Елка в лесу?” Когда педагог объяснил, один ребенок сказал: “Первый раз слышу, чтобы на елке росли игрушки”»397. «Приближался 1935 год. В СССР возобновили обычай устраивать новогодние елки. Я еще тогда не знал, что это такое. Мне решили сделать сюрприз. У соседки был куплен старинный набор заграничных елочных игрушек… и я увидел доселе невиданное зрелище», – сообщал в автобиографических записках, составленных спустя много лет после описываемых событий, их автор398.

Дореволюционная рождественская и советская новогодняя открытки

Советские средства массовой информации также заостряли особое внимание на «новизне» и «непривычности» возвращенного праздника («никогда еще дети не видали ничего подобного»399). Это был удачный способ обозначить и зафиксировать разрыв между «старой» и «новой» праздничной культурой. «Глаза разбежались у Жени Крыловой. Мать ее, работница фабрики Мосбелье № 4, иногда рассказывала Жене о елках. Правда, сама она знала о елках больше со слов других. А сейчас Женя собственными глазами видела настоящую елку. Больше всего ее привлекали игрушки. Их было такое множество, что Женя сначала просто растерялась. Освещенные электрическими лампочками, висели на елке большие шары, сверкали разноцветные звездочки, покачивались наряженные куклы»400. Речь идет о новогодней елке 1936 года, поэтому не удивительно, что перечень украшений весьма скуп и не все они вполне елочные.

Образцовая елка. Мурзилка. 1937. № 12

Необходимость быстрого внедрения образа новой советской елки порождала исключительное многообразие путей, по которым происходило тираживание этого образа, его утверждение и легитимация: через елочный ритуал и подготовку к нему (изготовление игрушек-самоделок), на уроках письма и рисования (написание сочинений, детских рассказов и стихов о елке, создание рисунков на новогоднюю тему), через сценарии елочных праздников и специальные методические разработки по их проведению, в том числе и по методике украшения елки, разработанные Наркомпросом, через пропаганду образа новой советской елки в средствах массовой информации, через новогоднюю открытку, через государственные заказы на изготовление елочных украшений и освещение производственных процессов по выработке елочной игрушки в периодической печати, через проведение конкурсов на лучшую елочную игрушку и систему поощрений и наград и пр. Так, например, журнал «Советская игрушка»/«Игрушка» в разделе «Хроника» достаточно регулярно сообщал об организации такого рода конкурсов, приуроченных обычно к новогодним праздникам, и об образцах, удостоенных наград: «В артели им. Шаумяна Мосгоркультигрушсоюза закончился конкурс на образцы ватной елочной игрушки. Первое место получили фигурки “Турист” и “Милиционер”. Премии удостоены были фигурки “Медицинская сестра” и “Девочка-колхозница”. Отмечены были также такие “военные” елочные игрушки, как “Мотоциклист”, “Танк” и “Военный истребитель”»401.

В. Климашкин. Читайте и выписывайте детские журналы. Плакат. 1940. Из альбома: Дети – наше будущее. М., 2007

Огромную роль в процессе приобщения к новой елочной игрушке призваны были сыграть новогодние литературные тексты для детей, в том числе и тексты «пуерилистские», упрощенные. Это были тексты, написанные, как правило, профессиональными писателями и поэтами для детей, про детей и часто – от имени детей, с применением характерного детского стиля письма402, и претендующие на особую «правдивость» и «искренность» в передаче детского восприятия увиденного на елке. Посредством языкового «пуерилизма» властный дискурс облекался в близкие и понятные детям простые и доступные языковые формы. В этих текстах легко прочитывались властные ожидания в отношении елки и елочной игрушки. Многие из таких текстов публиковались в советских детских журналах, выходящих значительными тиражами и широко пропагандируемых среди детей и их родителей. Так, на плакате В. Климашкина «Читайте и выписывайте детские журналы» (1940) изображен не кто иной, как Дед Мороз, несущий в качестве новогодних подарков детям журналы «Чиж», «Мурзилка», «Костер», «Дружные ребята», «Затейник» и другие403. Таким образом, традиционный елочный образ был не только политизирован, но и коммерциализирован, хотя такая коммерциализация, конечно же, не шла ни в какое сравнение с появившимся в тот же период на Западе плакатом с изображением Санта-Клауса с сигаретой в зубах как части рекламной кампании по продвижению канадских сигарет «Craven A».

Среди текстовых форм репрезентации советской елочной игрушки особая роль уделялась елочным сценариям. Клишированные фрагменты, доступная художественная форма (часто – стихотворная, причем в сценарии обычно включались стихи известных советских детских поэтов), широкое тиражирование делали эти тексты необычайно удобными для массового распространения образа нового елочного украшения.

Некоторые стихотворные тексты были ориентированы на показ советского елочно-игрушечного изобилия:

Фонарики, огоньки,

Золотые светляки,

Пушки, хлопушки,

Мельницы, вертушки,

Уточки, дудочки,

Леденцы, бубенцы,

Два козла, три овцы,

Орех больше всех,

Всем орехам – орех!

Е. Тараховская. Елка, елка, елочка… 404

Однако большинство сценариев новогодних праздников включало в себя более четко прописанный образ «осовеченной» елки, где игрушки старого образца мирно уживались со знаковыми игрушками новой советской эпохи:

Вот здесь орехи, шишки, шарики,

Морковки, ягодки, грибки.

Посветите нам, фонарики, —

Золотые светляки.

А еще есть хлопушки, трещотки,

А там наверху – самолет,

А здесь корабли и лодки —

Весь океанский флот.

Елка. Репертуарный сборник 405

В качестве обязательного элемента елочного убранства эти тексты пропагандировали укрепленную на макушке звезду («над самой над макушкою – огромная звезда», «на ветвях висят хлопушки и звезда горит на ней», «серебром звезду зажег добежавший до верхушки самый смелый огонек»406), чаще – красную («а под красною звездой дождик блещет золотой»407), но не всегда. В предвоенных методических указаниях, посвященных украшению елки, обычно рекомендовалось размещать на ее верхушке красную или серебряную пятиконечную звезду408. После окончания Великой Отечественной войны предлагалось