– Андрей, что случилось? – У нее мгновенно ослабли ноги и закололо под левой лопаткой. – Что с ним?! Он… Он жив?!

– Да жив, жив, – забормотал мальчик сквозь слезы, прижимаясь к ее груди еще сильнее. – Я искал тебя, а тебя дома нет и нет. Я ходил, ходил около подъезда. Но потом ушел домой… Дядя Петя предупредил меня, что опасно. Что светиться нельзя… И тебя велел предупредить, Алиска! Велел, чтобы ты уехала куда-нибудь на время!

– Господи… – ахнула она и покачнулась. – Андрей, отпусти, мне нехорошо.

Он испуганно отпрянул, схватил ее за рукав и увлек к ступенькам, усадил, сел рядом.

– Ты встань, Андрей, холодно, – в подъезде было не жарко, а на нем детская футболка с короткими штанишками. – Господи, о чем думают твои родители? Уроды какие-то. Почему ты так одет?

– Дома же, – невнятно отозвался он, обхватил себя руками, его трясло. – А думать ни о чем, кроме бутылки, они не могут.

– Вот что, – она поднялась со ступенек, потянула его за руку и легонько подтолкнула к двери. – Ты давай одевайся, и идем ко мне. У меня тепло, еды полно. Выпьем чаю и все обсудим. Я жду тебя на улице.

– Хорошо, – он взялся за наполовину оторванную дверную ручку, взглянул на нее. – Ты только не думай ничего такого, Алиска. Он не виноват.

– Я ничего и не думаю, – отозвалась она рассеянно, в уме уже перетряхивая бабушкины мешки с вещами, может, чего-нибудь для Андрея там найдется. – Ты давай быстрее. Если он жив, значит, все в порядке, да?

– Не совсем, – угрюмо отозвался мальчик, стоя к ней спиной. – Его взяли, Алиска.

– Что взяли, куда взяли, когда?!

А в голове тут же запрыгало испуганными блохами что-то подзабытое из старых милицейских детективов, которыми они с Сашкой зачитывались на пляже: взяли, повязали, скрутили и так далее. Это как? Это же никуда не годится! Он же обещал начать все заново! Обещал новую жизнь и себе, и ей! Как же так…

– Он что, обокрал кого-то снова? – Вспомнился тут же его дорогущий пуховик, новые джинсы с ботинками и шапкой. – Он опять взялся за старое?! Андрей, прошу, не молчи! Его арестовали, да?

Он кивнул, все так же стоя к ней спиной.

– Что он натворил?!

– Он?! – Андрюшка резко обернулся и посмотрел на нее с неприязнью, в глазах застыло невыплаканное море злых детских слез. – Он ничего не натворил, Алиска! Он лишь хотел помочь тебе и… вляпался!

– Куда? Ну, куда же, господи?!

Ну не за газетную же статью его арестовали, которую Аристов собирался прочесть. И не за то, что мел слева направо, а не наоборот. Он же ничего такого, да?

– Пока мы с ним по дворам ходили, пытаясь разыскать тех людей, за которыми тетя Шура наблюдала из своих окон, кто-то к нему в каморку забрался, – начал рассказывать Андрей, снова повернувшись к ней спиной.

– Ограбили?! – ахнула она и чуть по языку себе не надавала.

Что там было грабить, в нищенской конуре одинокого мужика?! Щербатые чашки? Разделочную доску, тазик для мытья посуды или обрезки колбасы?

– Подбросили ему вещественное доказательство, Алиска, – выдал с тоской Андрей и чуть скосил в ее сторону взгляд.

– К-какое доказательство?

– Доказательство того, что это он тебя под сердце пырнул, – понизил голос до шепота мальчик.

– Что???

Кажется, она очень громко крикнула и привлекла внимание. Дверь Андрюшкиной квартиры приоткрылась, и оттуда выплыла чья-то одутловатая бесполая рожа.

– Все нормуль, сынуль? – прошепелявила заботливая мамаша, плохо соображая вообще, где она и кто она. – Гуляешь? Гуляй, сынок, гуляй…

По лицу и шее Андрея пошли красные пятна. Он судорожно засопел и начал заталкивать мать в квартиру, но та, как подошедшее не ко времени тесто, без конца норовила вылезти обратно. И при этом глупо хихикала, решив, видимо, что сын затеял с ней какую-то игру. Алису она в упор не видела.

– Я жду тебя на улице, Андрей. Жду! – проговорила та и побежала вниз по лестнице.

Наблюдать за этим чудовищным зрелищем было невозможно. Андрюшку стало жалко до слез. И себя вдруг сделалось тоже.

Что там он сказал про Аристова? Будто у него нашли доказательство того, что это он ее ударил острым заточенным предметом – так назвали орудие убийства в протоколе? А доказательством этот самый предмет только и мог служить, так ведь? Выходит, у Аристова в комнате нашли заточку?!

Как такое может быть?! Как такое может происходить с живым человеком?! Позвонил сначала ей в дверь, потом попытался убить, убежал, передумал и вернулся, спас ее, заботился потом, ласково улыбался?!

Алиса еле вышла из подъезда, так ей сделалось худо. Держась за бетонную шероховатую стену, дошла до металлического ограждения, венчающего вытоптанный летом, а ныне занесенный снегом палисадник. Села на металлическую с облупившейся краской трубу, сунула руки в карманы, вжала голову в плечи и ничего не видящими глазами уставилась перед собой.

Андрей появился минут через пять. Сел с ней рядом в точно такой же позе. Помолчал немного. Потом сказал:

– Это не он, Алиска. Ничего такого не думай, поняла?

– А как надо думать, Андрюша?

Она шмыгнула носом, сидеть было холодно и неудобно, и под левой лопаткой болело все сильнее, и реветь хотелось долго и с упоением. И восклицать каждую минуту: что же так все плохо-то, господи, почему все это происходит с ней?!

– Ему ее подбросили, – твердым голосом взрослого мужика откликнулся подросток. – Причем грамотно все сделали, сволочи…

– Не ругайся, – вяло сказала Алиса.

– Мы с ним в воскресенье по домам пошли, – начал рассказывать пацан, пряча подбородок в замызганный воротник легкой курточки. – Узнали, что и как. И я кое-что выяснил, а он ваще… Пришел отрешенный какой-то, честное слово. И начал меня гнать от себя. Я не понял и в крик. А он знаешь что сказал?

– Что?

– Она меня, говорит, узнала!

– Кто?

– А я знаю! Ни слова больше. И стал меня гнать, и тебя велел предупредить. Чтобы ты уехала. Потом успокоился маленько.

Голос у мальчика подскакивал в такт коленкам. Ему было невыносимо холодно в летних кроссовках на тонкой подошве, в футболке без рукавов и джинсах, но он должен был досказать все до конца, чтобы Алиса не думала ничего плохого. Дядя Петя больше всего этого боялся. Больше всего!

– Мы с ним из магазина с пряниками, колбасой, а тут возле двери уже мусора, – не умолкал Андрей. – И понятые с рожами любопытными. Что-то понудили, открывай, говорят. Он открыл. Они сразу в шкаф, будто в окно за ним наблюдали. А окон-то в хате нет!

– Окон нет, – кивнула Алиса, собирая в кучку мысли и чувства.

– Достают оттуда отвертку такую длинную, заточенную под шило. Все в мешочке, аккуратно. Ваше, спрашивают? Дядя Петя ухмыльнулся так вот, – посиневшие губы Андрюхи попытались сложиться в ироничную улыбку, не вышло. – И говорит, нет, не мое. Они все равно начали по бумаге строчить. Он тогда на меня глянул, головой мотнул и сказал, не верь. Сказал, все-таки достали, суки.